— Сожалею.
— Ох! — резкий удар в живот снова согнул меня.
Дерьмо нулячье, очень быстро — я не ожидал, и не усилился «каменной рубашкой».
— Как смеешь ты, синее отребье, так говорить с великим мастером?!
Удар был сильным, хорошо поставленным, и меня скрутило от боли на самом деле. Так даже лучше — уже через несколько секунд человеческая мера утихомирила муки, но зато для окружающих я был распластанным по полу, побеждённым, проигравшим…
Синее отребье. Значит, они знают о моей связи с Зигфридом?
Один из конвоиров поднял кинжал и вложил в тощую руку, торчащую из-за занавеса. Снова в щели показалось лицо приора с впалыми глазами, он с лёгкой грустью рассматривал оружие.
— Я знал, что Синяя падаль давно греет руки над моим приоратом, — продолжал Гильберт, — Но, чтобы врагу продался родной брат?
Мой взгляд тоже скользнул по кинжалу Хораса в его руке.
— О, да, я помню этот клинок. И трусливые глаза моего брата, — пальцы отпустили лезвие, и кинжал со звоном упал на деревянный пол, — Когда-нибудь Небеса так же низвергнутся…
Снаружи послышался рёв рога, и стоящие рядом со мной конвоиры засуетились, оборачиваясь. Чувство опасности вдруг ощутимо кольнуло меня в спину. Удивительно, но чутьё говорило мне, что снаружи опасность поболее, чем здесь, внутри.
— Великий мастер, снова тревога?
— Идите.
— Но, мастер…
Гильберт ничего больше не сказал, лишь нетерпеливо тряхнул пальцами. Трое людей в тёмных доспехах, не издав ни звука, покинули шатёр.
Мы остались наедине. И это было очень легкомысленно со стороны Гильберта.
Я подобрал колени, со страдальческим выражением лица сел. Попробовал поднять голову, но обессиленно уронил на грудь.
«Марк, как натурально у тебя это получается», — усмехнулась Хали.
— В прошлый раз ты, сраная частица, едва не подобрался ко мне, чуть не убил… Какая ирония, что именно тебя послали довершить начатое.
Я чуть повернул голову, продолжая разглядывать ширму. Судя по словам приора, он уже давно выстроил для себя единственно верную картину мира, и верил даже в то, чего не было.
Ведь это он меня завлёк в ловушку, и мне пришлось защищаться. А теперь получалось, что я «чуть не подобрался».
— Сколько денов стоил мой брат? — в голосе Гильберта стала сквозить ненависть, — Я сохранил ему жизнь, дал земли, зверей…
— И отравил.
Лёгкое движение пальцем, и незримый удар прямо в разум. У меня чуть не потемнело в глазах, но Хали успела что-то сделать, и стало полегче.
«Силы у него всё равно не отнимать. Неудивительно, что он не боится».
А ещё думает, что я скован магией. Мне даже пришлось мысленно отругать себя — каждый раз, когда я недооценивал врага, это выходило мне боком.
Другого шанса у меня не было, я и поворочал плечами. Путы были крепкими, но, если взять силу у ангела…
«Марк, я бы не хотела так рисковать. Если путы окажутся очень крепкими, то у меня потом не останется силы тебе помочь».
«Выбора нет. Он всё равно захочет убить меня», — послал я мысленный ответ.
— В тебе ещё кто-то? — в голосе Гильберта послышалось удивление, — Но ведь Белиар мёртв…
— Как видишь, нет, — я усмехнулся, пытаясь выпростать руки из узла.
Напрягая мышцы, я обнаружил, что верёвки чуть поддались, сползли. Они были плохо натянуты. Да, колючки резали мне кожу, впивались в плоть, но это была только физическая боль. Кто-то слишком понадеялся на магию.
Всё же приор слегка напугался моих слов.
— Этого не может быть, ты лжёшь.
Внезапно вход в шатёр откинулся, внутрь ввалился тот самый командор, рыцарь в сильверитовых доспехах:
— Мой приор, великий мастер, — он тяжело дышал, уперев окровавленный клинок в деревянный пол.
Я стоял спиной к выходу, и испуганно замер, снова расслабив руки. Надеюсь, рыцарь не заметит, что путы на мне уже не натянуты.
— Ничтожество, ты решил испортить мне шатёр?! — приор чуть не взорвался, занавески дёрнулись от его крика, — Ты нарушишь магию, дерьмо нулячье!
— Звери, — командор даже не дрогнул, — Меченые звери сходят с ума.
— Чёртова Бездна… — приор резко успокоился, — Ты знаешь, что делать.
— Слушаюсь, мой приор, — и, зашелестев пологом, рыцарь исчез.
Он ушёл, но выход из шатра снова ударил в меня ледяным ужасом. Чувство опасности продолжало нарастать.
На миг воцарилось молчание. Я переваривал сказанное приором про магию, и забегал глазами по доскам пола.
Всюду кто-то раскалённым лезвием вывел на полу едва видимые узоры. Да, нулячью бабушку, у него и шатёр весь в пентаграммах изрисован.
Одно радовало. Там, где только что был командор, действительно пятна крови нарушали узор. А ведь в храме Просветлённых, в Горах Ящеров, такой мазок крови спас мне жизнь.
— Белиар мёртв, — снова прошептал приор, — Я это точно знаю.
«Вот он я, жалкий поднёбный червь!» — слегка исказив голос, выругалась Хали.
Пальцы, выглядывающие из-за занавеса, вздрогнули. А потом приор весело бросил:
— Это не демон… Это ангел.
Интонация была такая, будто он нашёл новую игрушку.
«Тебе от этого лучше не будет, жалкий грешник. Я Халиэль, Огненная Плеть. И я несу возмездие от Неба, которое ты предал!»
Одна моя рука, до крови раздираясь особо противной колючкой, наконец вышла из петли. И вторая осторожно сбросила завязку. Пришлось чуть напрячь мышцы на плечах, развести локти: ослабевшие верёвки грозили свалиться.
Нельзя пока, тем более, ноги у меня тоже были обмотаны. Но, стоя на коленях, можно дотянуться руками до пяток, подёргать.
— Халиэль, — задумчиво произнёс Гильберт.
Вдруг его рука спряталась за занавесом, и звякнул колокольчик.
Прошелестела ткань с другой стороны шатра, и показался… он. Мастер Женя собственной персоной шёл, уверенно неся перед собой небольшой поднос.
Увидев меня, он улыбнулся и слегка поклонился:
— Привет, Марк.
Я ничего не ответил, только поджал губы.
На подносе в руках нуля угадывались пара свитков и кинжал с небольшим узорчиком на лезвии.
— Ноль, скажи, тебе знакомо имя Халиэль?
К моему облегчению, мастер Женя покачал головой.
«Ух, грязь, да как они смеют? Небо, как такое возможно, чтобы обо мне приоры не слышали?»
Меня слегка развеселила злость Хали, но тут мастер Женя, выложив за занавес предметы с подноса, нагнулся, чтобы собрать мои пожитки. Небрежно закинул талисман, табличку бога, куклу и фляжку. Поискал под занавеской и положил на поднос кинжал Хораса.
