— Детка, не смеши, пожалуйста, а то у меня сейчас упадет член, и я буду не в состоянии тебя трахнуть.
Парень задрал мое платье повыше, оголяя бедра и начал снимать нижнее белье. После того, как Стас это сделал и отшвырнул мои трусики в сторону, я ощутила, как глаза неприятно защипало и на щеку опустилась первая слеза.
— Ты плачешь? — Стас ненадолго остановился и, посмотрев на мое лицо, растянул губы в неадекватной улыбке, а затем слизал мою слезу со щеки. — Молодец, хорошая девочка. Мне нравится, когда ты плачешь, не люблю только твое равнодушие, — я отвернула лицо в знак протеста, чтобы не смел проводить языком по моей коже и уж тем более целовать мои губы, на что Стас ничуть не растерявшись, на ушко прошептал как будто по секрету:
— Там в селе поначалу я просто хотел отобрать тебя у брата. Бесило, что он все время думал о какой-то деревенщине, но потом сам вслед за Киром втянулся в эту игру: «добиться ответа Ники» и уже не мог остановиться… Это стало какой-то навязчивой идеей. И меня это, блядь, бесит!!!
Последнее слово и мат он выкрикнул мне в ухо, от этого громкого возгласа я зажмурилась, а потом вновь посмотрела в сторону двери, которую преграждали наблюдавшие парни.
В этот момент я опять вспомнила Кирилла. Продолжала ждать, что дверь вот-вот откроется и он спасет меня, но, с другой стороны, краем сознания, понимала, что это лишь глупая надежда, которая помогала мне сейчас хоть как-то держаться, чтобы не сойти с ума от страха. Вот только, надеждам не всегда суждено сбываться. Понимая это, я постепенно теряла свою последнюю нить веры в то, что все обойдется, но почему-то все еще надеялась, что придет именно Кирилл, хотя в клубе было полно одногруппников, которые тоже должны были заметить, что именинница по середине торжества внезапно пропала. Может, я просто хотела, чтобы пришел именно Кирилл?
Думая про Чернова-старшего, я даже немного успокаивалась. Сейчас будучи в таком унизительном и страшном положении, я вспоминала о том, как Кирилл привез меня в дом своего деда и о том, как, несмотря на грубость, пытался меня целовать. Перед глазами возникла картинка того, как он грубо двигался во мне, но в ответ на это, будто сам этого не понимая, успокаивающе гладил, шею, ключицы и грудь. Как придерживал и как прижимал к себе. Тогда, я была сама не своя и запомнила лишь его жестокость, а сейчас вспоминала, как сквозь грубость Кирилла проглядывалась его своеобразная бережность и желание не обычного секса, а именно того, чтобы мы сплелись. Были вместе.
Сейчас, когда Стас раздел меня перед этими парнями, я вновь вспомнила о том, как Кирилл целовал меня в клубе. Он был не в себе и больше был похож на раненного зверя, но, оголив мою грудь для поцелуев, он скрыл меня от посторонних взглядов. Не хотел, чтобы на меня смотрел кто-то кроме него, и я это ощущала каждой частичкой своего тела. Чувство того, что для Кирилла я была важна, сейчас, когда несколько парней намеревались просто попользоваться мной, немного успокаивало.
По щеке опустилась очередная слеза и горло сдавило от горечи, которая была пропитана тем, что ожиданиям не всегда суждено сбываться и порой, в самый нужный момент даже надежда на спасение ни что иное, как обычная иллюзия и самообман.
И все равно я продолжала верить, что Кирилл придет. Я надеялась на это, когда Стас расстегивал ремень и, когда доставал член из брюк. Я продолжала верить, что дверь вот-вот откроется, даже когда Стас надел презерватив и приготовился воспользоваться мной. Я продолжала трястись от страха и была полностью сухой, но его это мало волновало.
И лишь, когда я ощутила давление члена между ног, любые надежды покинули мое сознание.
— Плачь, Ника, мне нравится, — Стас наклонился ближе и провел языком по щеке, слизывая слезы, а я вновь всхлипнула от возбуждения, подпитываемого наркотиком и от волны омерзения.
Тяжело вздохнув, я прикусила губу, а потом опустила голову и вцепилась зубами в шею Стаса. Он взвыл и в следующий момент я ощутила сильный удар по виску. Невыносимая, пульсирующая боль. Из-за нее я разомкнула зубы, чувствуя на языке привкус крови.
— Вот же сука, — Стас яростно взревел и, держась за шею, дал мне отмашистую пощечину, из-за которой я упала на пол. — Вообще охренела?
Он схватил меня за волосы и дернул на себя, после чего опять швырнул, словно тряпичную куклу. Я отлетела недалеко, но об пол ударилась локтем и застонала, прикрывая руками тело. А Стас ходил недалеко и все продолжал материться. Он смахнул со стола пепельницу, после чего опять обернулся ко мне.
— Детка, у тебя явно в голове пусто, — послышались слова полные желчи, но то, что член хотя бы убрал в брюки меня успокоило. Он давал мне отсрочку. — Мне стоит научить тебя уму разуму.
Стас сорвал с себя ремень и у меня внутри все похолодело. Особенно жутко стало после того, как Чернов-младший обратился к тому блондину и сказал ему держать меня. Из чего пришло понимание того, что парни окончательно взбесились и прежде чем толпой поглумиться над дешевкой, ее сначала изобьют ремнем, а может и изуродуют.
На приближение парней я смотрела, как затравленный кролик на шакалов и далеко не сразу услышала, как ручка двери начала дергаться, словно, кто-то с другой стороны очень настойчиво пытался открыть дверь. Первыми на это обратили внимание парни, но отреагировали лишь после того, как с той стороны некто неизвестный ударил по ней кулаком.
— Ты еще кого-то позвал? — спросил блондин у Стаса, на что парень отрицательно покачал головой.
Теперь я уже расслышала как этот «некто» выругался и сильнее ударил по двери. Знакомый голос. Два знакомых голоса и один из них принадлежал Кириллу. Но я уже думала, что всё это мне мерещилось. Потеряв надежду, я уже не могла так просто ее вернуть. Но удары с той стороны двери продолжались и с каждым разом становились все сильнее. Один удар. Второй. Третий.
Стас даже остановился, прекратил рассматривать меня, а вместе с ребятами посмотрел на дверь. После особенно сильных ударов Чернов вздрагивал, словно ощущал удар на своем теле. Хоть все понимали, что дверь невозможно выбить, но засуетились.
— Надеюсь, ключ от помещения только у тебя? — спросил один из парней, рефлекторно от грохота отойдя вглубь комнаты, практически за диван.
Стас, продолжая слушать удары, словно загипнотизированный ответил:
— Только у отца… меня и… брата.
Словно повинуясь ответу, удары с той стороны послушно прекратились, но послышался электронный писк, после которого щеколда автоматически отъехала в сторону и дверь резко открылась. Там на пороге я увидела сначала испуганного Серого, а за ним был Кирилл. Взбешенный, растрепанный и с пылающими от ярости глазами.
Мы встретились взглядами, и я увидела с какой болью и яростью он посмотрел на меня. Каким взглядом заскользил по задранному платью; по моему нижнему белью, которое, снятое Стасом, валялось где-то возле дивана; по моей оголенной груди, которую я прикрывала руками; и губам, перепачканным кровью.
Поняв, что я читаю его эмоции, Черный частично закрыл лицо кистями рук, тем самым не дал увидеть глаза. В особенности найти в них горечь поражения или омерзения. Пальцами рук парень долго лохматил черные волосы и пытался смириться с мыслью, что опоздал.
