Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Она упала на спину, разодрав при этом куртку о решетчатую дверцу шкафа. Бородач уже огибал стол. Девушка хотела вскочить, но это ей не удалось, сделала еще одну попытку, но отлетела к хирургическому шкафчику, стоявшему рядом с книжным, и врезалась в него спиной. Стеклянная дверца вдребезги разбилась, и с полок посыпались старые хирургические инструменты.
Вот оно — спасение.
Ивана пнула стол, который ударил нападавшего в бок, и тем самым выиграла секундную передышку. Быстро нагнувшись, она схватила скальпель и взглянула наверх: мужчина уже нацелил в нее острие сажалки. Но завершить свой жест ему не удалось. Только когда он отпрянул, Ивана увидела его располосованную, окровавленную шею: она опередила бандита, успев вонзить скальпель ему в горло.
Вскочив, она посмотрела на рухнувшего противника и ударом каблука вбила ему лезвие поглубже в горло, так что оно прошло насквозь и царапнуло кафельный пол. В полумраке было видно, как изо рта убитого вырываются кровавые пузыри.
На какую-то ничтожную долю секунды она вообразила, что все кончилось и она победила. Но тут чья-то рука схватила ее за волосы и безжалостно отбросила к аптечному шкафу с пузырьками и препаратами. Врезавшись в разбитую витрину, она испуганно подумала: неужели я поранила лицо?! Потом, обернувшись, встретилась взглядом со вторым убийцей. Кривой нож. И пила. Девушка инстинктивно попыталась заслониться руками, но они ее не слушались.
Значит, сейчас — конец.
Она зажмурилась, не в силах думать. Внезапно прогремел выстрел, отдавшийся эхом от кафельных стен, и все вокруг замерло. Ивана не ощутила никакой новой боли, никакой раны на теле.
И все же ей было боязно открыть глаза. Еще в детстве она никогда не позволяла себе строить радужные надежды, верить в приятные иллюзии или во что-нибудь столь же зыбкое.
74
Ньеман сунул револьвер в кобуру и нажал на выключатель. Ивана со стоном прикрыла рукой глаза. Нагнувшись к разоренному аптечному шкафчику, майор стал оглядывать полки в поисках нужного пузырька. Взяв один из них, он поднял очки на лоб, чтобы прочесть надпись на этикетке. Затем поставил пузырек на место, выбрал другой и все так же внимательно, как настоящий аптекарь, обследовал его.
Ивану, еще не вышедшую из шока, залитую кровью и формалином, тем не менее посетила совсем неуместная сейчас мысль: А Ньеман-то вовсе не старый, он просто близорук.
Майор решительным жестом усадил девушку, осторожно стянул с ее руки исполосованную перчатку и щедро полил антисептиком обе раны — на ладони и на тыльной стороне. Ивана даже не вскрикнула, у нее просто не было сил.
— Я иногда туго соображаю, но тут в конце концов до меня дошло, — пробурчал Ньеман. — Убийца истребил троих лидеров и тем самым разрушил систему. Поэтому сегодня ночью главари помельче не смогли завершить церемонию, как положено. Впрочем, готов поспорить, что большинство из них никогда и не знали об этой жуткой евгенике, — ею занимались всего нескольких безумцев.
Иване было нечего возразить — у нее возникла та же догадка еще час назад. Но сейчас она никак не могла выбросить из головы другую мысль — о своей неминуемой, только что грозившей ей гибели.
— А теперь о другом, — продолжал майор, отрывая лоскут от своей рубашки, чтобы перевязать ей рану. — Мы перевернули вверх дном больничное отделение, о котором ты мне говорила. Там не хватало одного паренька…
Ивана покосилась на пол и с удивлением заметила возле трупа одного из бандитов пузырьки с этикетками, на которых значились имена несчастных, переживших сегодняшнее жертвоприношение.
— Этот паренек — Жан, сын Рашель, — продолжал Ньеман, обматывая повязкой руку Иваны. — Я сперва решил, что он уже где-то поджаривается, но потом сказал себе: нет, если уж именно она прикончила тех трех мерзавцев, значит после этого наверняка похитила мальчишку и удрала вместе с ним куда-нибудь подальше. Вот и вся история…
Перевязка закончилась, Ивана кивком поблагодарила майора и подобрала пузырек с именем Жана.
— Вот что ему было суждено сегодня вечером, — объяснила она. — Вы ошибаетесь.
— Как это — ошибаюсь?!
— Нужно найти мой «зиг-зауэр», — прошептала девушка.
Они оба нагнулись, осматривая пол, липкий от крови и склизких ошметков человеческих органов. Пистолет Иваны валялся в одной из коричневатых лужиц, точно брошенная детская игрушка.
Ньеман обтер его, проверил, нет ли пули в стволе, и протянул оружие Иване. Она отметила уверенность его движений и осторожность: он, как всегда, держал указательный палец над спусковой скобой.
Ивана бесцеремонно выхватила у него пистолет, сунула его в кобуру и сказала:
— Я знаю, где искать Рашель.
75
Еще издали завидев амбар, она поняла, что ее догадка была верна.
Строение из темных древесных стволов, под цинковой крышей, такое простое с виду, сразу навевало мысль о высшей духовности и было идеальным убежищем для Рашель.
— Это еще что такое? — спросил Ньеман, хватаясь за револьвер.
— Ясли новорожденного Иисуса, — прошептала девушка и, указав кивком на оружие, добавила: — Спрячьте-ка его, это здесь не понадобится.
Ньеман повиновался, хотя его явно одолевали сомнения. Они направились к дому размеренной походкой, всю торжественность которой вряд ли осознавали. Ивана отворила двойную дверь и сразу же увидела в полумраке молодую женщину, сидевшую на серой деревянной скамье. На той самой, где сидела она сама, когда Рашель мыла ей ноги.
Здесь по-прежнему пахло мышиным пометом, по-прежнему стояли сельскохозяйственные машины. И птицы тоже дружно, как тогда, взметнулись в воздух. Однако этой ночью все пространство здания, с его грубыми деревянными перекрытиями, куда больше, чем в прошлый раз, напоминало пустой церковный неф. Место примитивного культа, где одного, самого простого слова и даже молчания было достаточно, чтобы выразить всю глубину своей веры.
Рашель была здесь не одна.
На ее руках спал Жан.
Вид этой женщины мог бы напомнить извечный сюжет — Матерь скорбящую, но Иване вспомнилось другое — фотография Юджина Смита, которая потрясла ее в отрочестве, — «Томоко Уемара в ванной комнате»[128]. Японская мать, купающая свою обнаженную дочь, родившуюся изуродованной в результате заражения ртутью Минаматской бухты.
Здесь была та же гармония, та же кротость, отмеченные священной красотой подлинного шедевра. И та же сила любви — светлой, самоотверженной, отражающей все безжалостные удары судьбы.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
