Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Она проверила еще несколько тайников, менее хитроумных, но те были пусты.
Покончив с приготовлениями, Луиза на минутку опустилась в кресло из лозы, чтобы передохнуть, и сама не заметила, как забылась тяжелым сном.
А город просыпался. Распахивались яркие ставни и двери, разжигались очаги, поднимался хлеб и в жестяные ведра били струи молока. Народ выходил на улицы.
Девушка очнулась, когда со стороны главной площади – убогого пространства посреди рынка, чьим единственным украшением была белая пожарная колокольня, – зазвучал набат.
Она выскользнула через заднюю дверь, пробралась через опустевшие соседние дворы и узкой улочкой незаметно влилась в людской поток. Луизу не оставляло чувство, что она не только опоздала, но и не сможет ничего с этим поделать. Ее не узнавали под узорным покровом даже те, с кем она прежде виделась каждый день, а сама Луиза ни с кем не хотела встречаться взглядом. Вокруг шептались. Девушка старалась забыть, вырвать из памяти с корнем проклятый иберийский язык, чтобы не понимать их пересудов. Ноги несли ее вперед, а чужие плечи, руки, животы и спины подталкивали навстречу неизбежному. И каждый шаг был тяжелее предыдущего.
На площади, куда несло ее течение, возвели помост с перекладиной. Доски были свежими, едва оструганными. Пустой пока помост окружали альгуасилы в светло-песочной форме. Их кокарды отливали золотом на солнце.
По толпе, как по морю, то и дело пробегали рябью брошенные кем-то фразы.
«Поделом…»
«Хватит терпеть!»
«Такой молодой»
«Благодетели»
«Вздернуть!»
«Уведите детей»
Луиза прикрыла глаза, покачиваясь в едином ритме со всей Фиерой. Она боялась расслышать имена, хоть одно из них, и в то же время отчаянно этого хотела, потому что неизвестность разъедала сердце.
Колокол на пожарной башне ударил снова.
На постамент вышел алькальд и с ним два барабанщика в форме альгуасилов. Они несли инструменты на шее, отбивая мелкую дробь.
Сеньор Мартинес подошел к краю возвышения и замер, расставив ноги в блестящих черных сапогах и заложив руки за спину. Вместе с ним замер каждый на площади. Убедившись, что все лица обращены к нему, он заговорил:
– Я всегда старался быть вам отцом. Суровым, но справедливым. Жестким, но милосердным. Однако чем больше милосердия я проявляю, тем большей подлостью мне отвечают! Наш город все еще довольно мал, а потому я уверен – вы знали, как долго я терпел бесчинство банды Белого Дьявола, – Мартинес возвысил голос, но в нем звучала фальшь дурного трагика.
«Ты драл с нас три шкуры! – мысленно выкрикнула Луиза. – Подлец, ты озолотился на нашей крови!»
Но вслух не посмела и пискнуть. Что она с одним револьвером против армии альгуасилов?
– И наконец мое терпение лопнуло! Также вы знаете, что я дал десять дней – не сутки и не трое, как другие алькальды, – на то, чтобы ублюдки очистили наш город! И чем же, спросите вы, отплатили мне эти паршивые свиньи?!
Вибрирующий гул снова пронесся по рядам.
– Напоследок они решили ограбить, обобрать нашего благодетеля, сеньора Милошевича, который принес жизнь в маленький городок, проложив железную дорогу! Он дал вам рабочие места, а вашим детям – будущее! – Мартинес начал мерить шагами платформу, время от времени оглядываясь на солдат. – Они считали, что могут забрать его деньги, убить его людей и остаться безнаказанными!
Толпа вскинула кулаки и восторженно завопила.
– Но пощады больше не будет!
Луиза сжала пальцы до боли.
– Я, Сильвио Мартинес, положу конец разбою на своей земле! И я выполню волю сеньора Милошевича.
Он взмахнул рукой, и барабанщики снова начали отбивать угнетающий ритм.
– Ведите преступников! – алькальд вскрикнул так пронзительно, что голос сорвался на визг.
Люди тянули шеи, чтобы разглядеть конвой первыми и передать новость стоявшим позади. Но Луиза смотрела на помост, и только на него. Вбирала взглядом, как на перекладине закрепили три толстых веревки с заготовленными петлями; как подставили три табурета; как победно смотрел на это Сильвио. Все это останется в памяти Луизы до ее последнего часа.
Как и лица Альфонса, его жены Марсии и бледной простоволосой Доротеи, ступивших под виселицу. Солдаты заставили их встать на табуреты, накинули на шеи и подтянули петли.
Алькальд приблизился к ним и поравнялся с мужчиной, который явно был все еще болен.
– Альфонс Хименес! Ты обвиняешься в бандитизме, грабежах, многочисленных налетах и убийствах на земле Кампо де Фиера. – Шаг вперед. – Марсия Хименес! Ты обвиняешься в пособничестве бандитской банде и укрывательстве одного из ее членов от закона!
– Она ведь его жена, – крикнул кто-то из горожан.
Возражение подхватили. Не для того ли люди клянутся идти по жизни вместе до самого конца, чтобы защищать и поддерживать друг друга на любом пути?
– Таков закон!
Гомон стих, стоило солдатам взяться за ружья.
«Запуганное стадо!»
Луиза под вуалью глотала обжигающие слезы, но заставляла себя смотреть. Смотреть, чтобы ненавидеть.
– Доротея Спегельраф, – с особым удовольствием провозгласил алькальд. – Доротея Спегельраф, ты обвиняешься в пособничестве банде Белого Дьявола и укрывательстве ее главаря от закона! За все ваши преступления ответ один – казнь через повешение.
– Смерть им, – завизжал какой-то старик. – Смерть!
И толпа подхватила, будто не было у них до этого ни сомнений в справедливости, ни сожаления о судьбе безвинных женщин.
– Привести приговор в исполнение, – рявкнул Мартинес.
Солдаты одновременно выбили табуреты из-под ног осужденных. В этот миг они перестали существовать. Это были уже не Марсия, грациозная танцовщица, не Альфонс, любивший анекдоты про жадных берберов, не чудесная, добрая Доротея, с ее переливчатым смехом и золотыми руками.
Нелепо, страшно дергая конечностями, болтались в петлях безымянные марионетки.
И Фиере нравилось их кукольное представление.
#15. Буйство драконов
На изогнутую крышу беседки падал снег. Его крупинки, дробные частицы великого целого, были сродни пуху птиц, расщепленному по тонкому древку пера на доли, которым набивают невесомые перины и подушки. Снег шел беззвучно и слышимо одновременно – листья, что еще оставались на ветвях деревьев, блаженно вздыхали под прикосновениями его легких холодных пальцев. Юстас завороженно наблюдал это чудо подвижности в замершем императорском саду.
Несмотря на закружившую его жизнь атташе при олонском дворе, полную острых событий, он никогда прежде не испытывал умиротворения, подобного этому. Он сумел разглядеть единственный миг в их череде – и теперь боялся спугнуть его неловким движением.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
