Бенон ответила и позвала Тэсс.
Медок Карн стоял на пороге, и в его руках тоже красовался букет полевых цветов. Ему было не больше четырех лет, и он немного картавил.
– Леди Мелтон, – торжественно произнес он, – это для вас!
Он решительно протянул цветы и убежал прочь, в сторону Эрвин-Кип.
– Думаю, что Бренну эта затея обошлась в копеечку, – пробормотала она.
– Ну, разве не чудо? – воскликнула Бенон. – Этот мужчина без ума от вас. Все в деревне знают, как сильно он вас любит.
– Я удивлена, что он нашел для этого время, ведь строительство отнимает у него столько сил.
– Лорд Мертон не сам собирал цветы, – заверила ее Бенон, и Тэсс поняла, что служанка права.
О, он совершил непростительную ошибку, заставив детей собирать для нее цветы. Она выбросит оба букета.
В дверь снова кто-то постучал. На этот раз на пороге стояла старшая сестра Медока, Энид. У нее в руках тоже был букет.
– Это великолепно, – вымолвила Бенон, и ее взор затуманился от слез умиления.
Тэсс поблагодарила девочку. Она вышла, держа в руках охапку цветов, и посмотрела на Бренна. Он махнул ей рукой, и его улыбка очаровала бы кого угодно.
– Он так доволен собой, – пробурчала Тэсс. – Наверное, думает, что это очень забавно.
– Что вы сказали, миледи? – спросила Бенон.
– Ничего, – ответила Тэсс.
Она принялась за работу, хотя каждый час ей приходилось прерываться, так как на пороге появлялся очередной ребенок с букетом.
Вечером, когда Бренн явился на ужин, он выглядел очень довольным собой, хотя и сделал вид, что не замечает цветов, которые уже занимали все столы и углы в комнатах. Они поужинали в привычной тишине, после чего Тэсс отправилась к себе в спальню. Бренн все еще будил в ней столь нескромные желания, что она считала благоразумным общаться с ним как можно меньше.
Он вышел на вечерний обход – проверить, как обстоят дела. Теперь в хозяйстве Бренна кроме Туза имелись быки, коровы, свиньи, куры и гуси.
Когда он возвращался, Тэсс обычно уже спала. Танцы до утра были в далеком прошлом. Она с легкостью привыкла к новому режиму, который диктовала жизнь в деревне, и нашла его очень полезным для здоровья.
Но в этот вечер она закрыла дверь и задумалась. Бренн следил за делами в поместье, не прибегая к помощи управляющего, он занимался всем – и урожаем, и строительством, и вопросом прибавления потомства у овец. Поэтому не было ничего удивительного, что с наступлением вечера он падал замертво. Обычно после вечернего обхода Бренн прямиком направлялся в спальню, но иногда он замирал под дверью у Тэсс, как будто ждал сигнала. Так он поступил и сегодня.
Тэсс затаила дыхание. Она представляла его, стоящего по ту сторону двери. Она прислонилась к стене и прошептала:
– Отправляйся спать, Бренн.
Он, должно быть, услышал ее тихую мольбу, потому что уже через секунду его шаги послышались в коридоре.
Дверь в его спальню закрылась. Тэсс все еще ждала.
Вдруг она услышала, как он громко выругался.
Тэсс отвернулась от двери и беззвучно рассмеялась. Он нашел цветы, которыми она забросала всю его кровать.
Так ему и надо! К тому же лаванда наполняет постель чудесным ароматом. Хотя, конечно, в букетах было немало цветов с шипами.
Она все еще радовалась тому, что достойно ответила мужу на его докучливое ухаживание.
Однако на следующее утро, когда дети снова начали приносить ей цветы, она не смогла больше сопротивляться и поставила их в воду. И это очень обрадовало Бренна.
Через два дня Бренн уехал в Сванси, чтобы нанять плотника. И тут во дворе коттеджа появился мужчина, который вел под уздцы чудесную серую кобылку. Он заявил, что она предназначена для графини Мертон.
– Не может быть, – возразила Тэсс. – Мой муж мне ничего не говорил.
Мужчина снял шляпу и потер затылок.
– Это не имеет значения, говорил или не говорил, – сказал он с йоркширским акцентом. – Он купил эту лошадь и послал меня сюда. Сказал, что приобрел ее для своей жены.
Лошадка была прелесть как хороша, и Тэсс, подойдя к ней, не могла удержаться от того, чтобы ее не погладить. Животное оказалось очень отзывчивым на ласку и вытянуло вперед морду, требуя еще одного нежного прикосновения.
– Ваш муж велел передать... – начал свою речь мужчина.
– Что именно?
– Он сказал... – Мужчина поднял голову, словно желая точно воспроизвести его слова. – Он сказал, что хочет, чтобы кобылку назвали Цветком.
Бенон, которая наблюдала за происходящим со ступенек, захихикала. Она вспомнила, как выметала лепестки и стебли увядших цветов из спальни Бренна после того памятного вечера, когда он решил засыпать жену букетами. Именно тогда девушка впервые осознала, что Тэсс и Бренн не делят постель. Она не знала, что в том кругу, где привыкла вращаться Тэсс, супруги всегда имели раздельные спальни. В понимании Бенон муж и жена не могли спать порознь. Она была поражена, когда узнала, что милорд не спит со своей женой. Тэсс, которая никогда не общалась столь близко с прислугой, как теперь, начала понимать, что секреты господ на самом деле известны всем.
– Он сказал, – продолжил мужчина, – что если вы с ним не занимаетесь вопросами потомства, то, может, хотя бы эта кобылка вас порадует. А еще... – Он помедлил и вытащил из кармана записку. – Он велел передать, что ему до смерти надоело спать одному.
Тэсс молилась только о том, чтобы земля под ее ногами немедленно разверзлась и поглотила ее навсегда. Она также уповала на то, что английский Бенон еще был, не настолько хорош, чтобы она все поняла.
Приняв поводья из рук торговца, она сухо обратилась к нему:
– Благодарю вас, вы можете идти.
– О да, миледи, я чуть не забыл.
Торговец отправился к своему фургону и через несколько минут вернулся, держа в руках седло. Дамское седло из тисненой кожи. Очень красивое.
– Это подарок от лорда Мертона. Как раз для такой изысканной леди, как вы.
– Это он сказал?
– Нет, это я добавил от себя.
С этими словами торговец отправился в путь дальше.
Тэсс подождала, пока его фургон исчез из виду, а потом обратилась к Бенон:
– Ты никому ничего не станешь рассказывать, тебе понятно? Она повторила сказанное на валлийском, хотя и понимала, что этим лишь подогрела любопытство служанки. Еще до наступления темноты всей деревне будет известна история подарка Бренна.
– Да, миледи, – послушно произнесла Бенон, хотя в ее голосе звучало озорство.
