Глава сорок третья
Вивьен, Италия, 1986 год
— Это оно, Лили, посмотри. — На следующее утро Вивьен потрясала коробочкой перед лицом Адалины. — Кольцо, записка — они были вместе, Изабелла и ее дядя!
Она еле-еле дождалась утра: хотелось разбудить горничную посреди ночи и поделиться находкой. Она пыталась осознать невероятную правду. Изабелла была девочкой-подростком, когда они жили в этом доме, а Джакомо Динаполи старше ее в три раза. Вдруг она вспомнила сцену флирта между Изабеллой и Гилбертом — неужели золовка питала слабость к мужчинам постарше? Сколько длилась ее связь с Динаполи? Старалась ли сохранить этот секрет от Джио любой ценой? Вивьен ухватилась за эту возможность. Хотя бы чего-то Джио не знал. Конечно, он не знал. А думал, что знает все о своей драгоценной, безукоризненной, чистой Изабелле…
Это был совершенно неожиданный для нее подарок судьбы, отыскать такой алмаз она даже не надеялась.
Но горничная, от которой она ожидала радости, положила руку на коробку и посмотрела в лицо Вивьен.
— Что вы собираетесь делать? — спросила она.
Вивьен моргнула.
— Как что я собираюсь делать? Ты прекрасно знаешь. И сейчас для этого идеальный момент — ты что, не видишь? Это очевидная причина самоубийства — нам даже не придется ничего придумывать!
Адалина покачала головой:
— Нет никакого «мы» или «нам», синьора.
— Ладно, ладно, не важно. — Она махнула рукой. — Это дар. Это выход.
Адалина не издавала ни звука.
— Лили, — сказала Вивьен, — прости, что соврала о своем отце. Мне нужно было рассказать тебе правду, но, надеюсь, ты понимаешь, почему я этого не сделала.
— Конечно понимаю.
— Тогда в чем дело?
Горничная разжала пальцы и легонько подтолкнула коробку по столешнице, чтобы она оказалась между ними.
— Пожалуйста, не делайте этого.
Вивьен сникла:
— Что, прости?
— Вы не можете. Это неправильно. Это зло. Убийство.
Вивьен стиснула зубы:
— Я уже объясняла тебе, Лили. И думала, ты на моей стороне. Я ее — или она меня, нет никаких сомнений. Ты знаешь, что ты видела, знаешь, что она пыталась убить меня, убить мое нерожденное дитя. Она ясно дала понять, что победит тот, кто атакует первым. Сейчас это буду я. Я не могу рисковать ни своей жизнью, ни жизнью моего сына.
Адалина произнесла, тщательно подбирая слова:
— Я подумала, это изменит все.
— Изменит что? — резко переспросила Вивьен.
— Изабелла была жертвой, — Адалина показывает на коробку, — Джакомо Динаполи был человеком крайностей: у него был страшный характер и навязчивая страсть. Я боюсь представить себе, через что он заставил ее пройти.
— Видимо, это у них семейное.
— Пожалуйста, синьора, подумайте об этом.
— Я думаю! — взорвалась Вивьен. — Изабелла должна уйти — и если у тебя не хватит сил помочь мне, я сделаю все сама.
— Как вы собираетесь объяснить это мужу?
— Мне не понадобится. Достаточно показать записку.
— Известие о ее самоубийстве убьет его.
— У него буду я.
— Она его сестра, — возразила Адалина, — если он когда-нибудь узнает, он оставит вас. И заберет Алфи. Вы больше никогда их не увидите.
Ее слова поставили Вивьен в тупик. Она подумала о душевной боли Джио, его слезах. Нет. Нужно быть сильной. За нас двоих.
— Джио не знает Изабеллу так, как знаю я. Он ослеплен.
— А как быть с тем, что ваш отец жив? Что скажет синьор Моретти, когда узнает?
— Я или она, Лили, — зловеще произнесла Вивьен. — Если ее не станет, Джио никогда ничего не узнает. Она единственная, кто может рассказать.
Адалина подняла голову. У нее в глазах была решимость человека, уставшего бояться.
— Вы уверены?
Вивьен моргнула:
— Ты не посмеешь.
— Посмею и сделаю это, — сказала Адалина дрожащим голосом, — если вы не отступитесь. Вы не навредите синьоре Изабелле. Это путь в никуда, и я жалею, что встала на него даже ненадолго. Я требую, чтобы вы отказались от этой затеи сейчас же.
Вивьен засмеялась:
— Ты не можешь ничего требовать.
— Это приведет к катастрофе.
— Да что ты можешь знать о катастрофе? Изабелла Моретти и есть катастрофа, и я больше никогда не позволю ей причинить мне вред. И тебе не позволю, если уж на то пошло!
— Убьете и меня тоже?
Вивьен сжала кулаки:
— Ты предала меня, Лили. А я считала тебя другом.
— Я и есть ваш друг, и я пытаюсь вас защитить. То, что произошло на лестнице… падение… Это было давным-давно. Разве она не могла измениться?
Вивьен не верила своим ушам.
— Она и тебя заманила в свои сети?
— Эта девушка пережила ужас, — сказала горничная, — хуже, чем мы можем себе представить. Она пострадала. Она жертва Динаполи. Не делайте ее еще и своей жертвой. Вы должны отказаться от этого безумного плана. Рассказать своему мужу о Гилберте должны вы сами, не я, не Сальве и уж точно не Изабелла. Дальше так продолжаться не может. Сейчас это должно закончиться. Здесь. Вы должны простить.
— Я никогда не прощу ей того, что она сделала.
— Вы никогда не простите себя, если пойдете на это.
— Во всяком случае, я буду жива!
— Вы действительно думаете, что она могла бы навредить Алфи? Она так любит мальчика.
— Никого она не любит, кроме Джио, она на это не способна.
— Она обожает вашего сына. Я видела ее с ним — столько нежности и терпения.
— Лили, ты сошла с ума.
— Нет. Это у вас разум затуманен.
Во рту у Вивьен пересохло: ее аргументы остались втуне, все зря. Это должно было стать началом заката эпохи Изабеллы. Что происходит?
— У Изабеллы с вами больше общего, чем вы предполагаете. — У Адалины в запасе был еще один выстрел. — Вас обеих мучили мужчины. Обе были покалечены. Обе терпели боль и страдания. Обе делали все, чтобы выжить, и у обеих есть шрамы, подтверждающие это. Что произошло с женской солидарностью? С состраданием? Прочтите еще раз, что она написала. — Она протянула записку Изабеллы. Помогите мне. Спасите меня. Умоляю. — Прочтите и скажите, что не чувствуете ничего. Что никогда не хотели того же. Изабелла, по-видимому, была в том же возрасте, что и вы. Отчаявшаяся девочка, которая пытается спасти свою жизнь, — прямо как вы. Я думаю, она пряталась от него, как вы от своего отца. Думаю, что подпирала дверь. Плакала у его ног и тихо умоляла остановиться. Мечтала сбежать, но не нашла способа сделать это.
