— Как скажешь, — прошептала Лайлек.
Взяв пустой таз, она поставила его возле ванны и опустилась на колени. Затем взяла кувшин и наполнила его теплой водой. Откинув ему волосы, и придерживая его голову, она стала осторожно поливать из кувшина. Вода маленьким водопадом осторожно стекала в подставленный таз. Отчего-то это действо показалось ей безумно эротичным. Лайлек неотрывно наблюдала за ним. Он закрыл глаза, как будто тоже осознавал чувственность момента. Намокшие, темные ресницы резко контрастировали с золотистой кожей. Лайлек все еще придерживала его голову, когда он медленно открыл глаза. Капельки воды сверкали на его длинных ресницах.
Она ещё никогда прежде не желала его, так как сейчас. Разноцветные глаза, казалось, пленили её с особой остротой. Воздух чуть ли не искрился от возникшего между ними напряжения. Как будто больше не в силах скрывать свои чувства, Николай притянул её к себе за талию и зарылся лицом в мягкий муслин на её груди. Лайлек почувствовала его горячее дыхание сквозь прохладную влажную ткань халата. С её губ сорвался судорожный вздох. Сердце было готово выпрыгнуть из груди от странного, глубоко чувства к нему. Что это за чувство? Вина? Сожаление? Печаль? Какая разница! Она должна показать ему сейчас, как… Лайлек еще даже не успела ответить на его объятия, как он уже отпустил её. Риджар отвернулся, больше не позволяя себе таких вольностей.
— Думаю, я закончил. Спасибо за помощь.
Как очевидно и просто! Он дал ей от ворот поворот. Лайлек выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Она больше не нужна ему. Прошлая ночь изменила его оттого, что она не смогла дать то, чего он хотел. Она больше не будет плакать из-за него! Никогда!! Но слезы уже кристальными ручейками текли по её щекам.
Риджар прикрыл глаза. Вода не принесла ему долгожданного облегчения. Лайлек оставалась холодна к нему, в то время как его сердце и душа полностью находились в её власти. То, чего он всегда боялся — свершилось: он принадлежит женщине, которая не любит его, и это самое ужасное, что может случиться с котом — оборотнем. Он стал пленником собственных чувств.
Глава XVII
Прошло несколько дней, прежде чем семейство Азов узнало о преждевременной кончине лорда Роутвика. С наступлением дождливых дней, все собирались в гостиной, и никто не рисковал покинуть это убежище. Дождь бил тяжелыми каплями по стеклу и казалось, что эти хмурые, серые дни, распространяющие холод и сырость, никогда не закончатся. После ленча все домочадцы бродили по дому в надежде найти себе какое-нибудь занятие. После ленча все домочадцы бродили по дому в надежде найти себе какое-нибудь занятие.
Леди Агата устроилась в гостиной у камина с книгой, название которой, было спрятано под специально надетой обложкой. Но Лайлек была уверена, что эта книга на излюбленную тётушкой сверхъестественную тему. Вероятно, что-то типа «Невыразимой двусмысленности», представив название, хихикнула про себя девушка. Присев напротив тети, Лайлек решила вышить новый платок. После того, как Николай похвалил её последнюю работу, она подумала, что будет неплохо, если еще что-нибудь изобразит в этом роде. Пока, казалось, все было хорошо. Её взгляд блуждал с одного мужчины на другого. Они сидели за столом и были полностью погружены в настольную игру. Лайлек ласково улыбнулась от вида двух длинноволосых красавцев, склонившимся над игрой с таким серьезным видом, будто от следующего хода зависела судьба всего мира.
Мужчины, почему-то, всегда придают большое значение наиглупейшим вещам. Игра представляла собой шахматную доску с фигурами черного и белого цветов. Смысл игры заключался в том, чтобы выбить как можно больше фигур оппонента. Ходить можно было как угодно: вертикально, горизонтально, по диагонали. Победителем становился тот, у кого в конце игры оставалось больше всего фигур своего цвета. Это игра требовала цепкого ума и таланта стратега. Обоих братьев, как только тётушка Агата объяснила правила игры, было за уши не оттащить от шахмат. Они могли играть часами, погрузившись в «битвы».
Лайлек нахмурилась. Николая, в последнее время, только это и интересовало. При нормальных обстоятельствах такая крамольная мысль заставила бы её покраснеть до коней волос, но на данный момент она была озабочена недостатком внимания со стороны мужа. Лайлек постоянно находила приятные подарки оставленные им в тех местах, где он был уверен, что она их найдет. Николай был таким же заботливым и беспокоился об её благополучии, но… но он больше не притрагивался к ней. Ей так его не хватало! Она так скучала по его поцелуям и объятиям. По его низкому, бархатистому голосу, обволакивающему её, когда они сливались воедино. Лайлек страстно желала его объятий по ночам, когда они спали, и чтобы он так же прикусывал её за ушко, когда ей снилось что-то неприятное. Лайлек печально посмотрела в окно.
Унылый день с необыкновенной точностью отражал её внутреннее состояние. После той роковой ночи, она не узнавала Николая. Его как будто подменили. Тогда, ночью, она сильно испугалась. Он был таким необузданным и был, практически, на грани потери контроля. Казалось, что его естество стало больше, его ярость и чувства сплелись воедино, когда они занимались любовью. Лайлек испугалась, что он сделает ей больно, но, к счастью, все обошлось без последствий. Оглядываясь назад, Лайлек могла лишь вспомнить его глубокую, неодолимую страсть, которая накатывала на неё ненасытными волнами, заставляя терять голову снова и снова. Энергия Николая, словно шторм прошлась по её телу.
Она почувствовала, что её мука переросла в какое-то иное чувство — незнакомое и сильное. У Лайлек был небольшой опыт общения с мужчинами, но она подозревала, что ни один из них не мог сравниться в мастерстве любви с Николаем. Только он обладал такой безудержной энергией. В первый раз она это почувствовала, когда разговаривала о мужчинах с леди Уитни, и потом, когда немного лучше узнала своего мужа. Николай — безумно страстная личность. По крайней мере, был таким. Девушка посмотрела на Трэда, пытаясь найти в его чертах фамильное сходство с мужем. Огонь камина играл причудливыми тенями на его сильном, красивом лице смягчив черты. Неожиданно, Лайлек заметила одну вещь — чувственность, которую Трэд всеми силами пытался скрыть под непроницаемой маской. Но почему? Что его заставило?
— Вы что-нибудь слышали об омерзительном лорде Роутвике? — выдернула её из задумчивости тётушка. — Кажется, его убили на дуэли, на прошлой неделе! Я так и знала, что этим закончится! Особенно с таким негодяем, как он! Я всегда на дух не переносила этого мерзавца. Одна мысль о нем вызывала у меня мигрени!
Рука Риджара замерла над фигурой.
— И кто же его убил, тетушка? — без особого интереса спросила Лайлек, не отрываясь от вышивания.
Даже если бы она этого не сделала, тетушка все равно бы вынудила её задать этот вопрос. Ей никогда не понять, как Агата умудряется знать обо всем и вся, практически не выходя из дома.
— Никто не знает, дорогая.
Делая ход, Риджар многозначительно посмотрел на Трэда. (Ну и зачем ты его убил?) Трэд откинувшись в кресле, задумчиво постучал по подбородку.
