— Что?!
— Якобы я таким образом пыталась тебе помочь. Но по-моему, главное, что ей хотелось знать — это где Лейси провела вечер. Под конец она всех выгнала, а меня на эту тему мурыжить начала. Я не сказала — цени!
Глаза Ришара весело сверкнули:
— Что ж, если в результате всех этих выходок мадам прокурор лишится должности — надеюсь, ее утешит то, что ее дочери достанется один из лучших женихов Европы.
— Что?! — удивленно уставилась на него Клодин.
Он улыбался, но смотрел уверенно и… нет, похоже, не шутил.
— Ты что — серьезно?! — на всякий случай переспросила она.
— Ну конечно! — Ришар пожал плечами. — То есть предложение по всей форме я еще не делал, но не думаю, что Лейси мне откажет. Я хочу сначала, как положено, познакомить ее с папой. Он приедет в выходные — кстати, сказал, что будет рад тебя повидать.
Клодин ошарашенно смотрела на него, не зная, что сказать.
— Можешь меня поздравить, — мягко подсказал он.
— Да, конечно, поздравляю! И… ой! — в носу внезапно засвербело так отчаянно, что она зажмурилась, замахала рукой: «Не тронь, не тронь меня!» — и наконец оглушительно чихнула.
Все так же зажмурившись, перевела дух.
— Да, ты действительно здорово простужена, — сказал рядом Ришар.
— А ты думал, я вру? — Клодин нашарила пакет с лекарствами. — Дай воды, мне таблетки запить надо.
— Зачем тебе таблетки, только зря травиться — я же обещал, я сейчас горячее шампанское сделаю.
— Одно другому не помешает.
Оказалось, что горячее шампанское с добавкой сахара вовсе не такая гадость, как Клодин предполагала. Неторопливо потягивая глоточек за глоточком, она выпила целую кружку.
То ли от него, то ли от принятых ранее таблеток ей действительно полегчало, и когда принесли фондю, она не отказала себе в удовольствии окунуть в него пару ломтиков подсушенного хлеба. Ришар поначалу скривился и заявил, что, конечно же, это не настоящее фондю, а профанация: какое может быть фондю без грюйера или бофора[38], а тут ими и не пахнет! — но потом ел с аппетитом.
Словно по общему уговору, больше они о Лейси не говорили. Ришар пожаловался, что полицейские сегодня разбудили его ни свет ни заря, не дали толком позавтракать, а уходя, забрали его кроссовки — сказали, на экспертизу; Клодин рассказала о вчерашнем девичнике.
Лишь когда, поставив перед ней чашечку кофе, он присел рядом на диван, Клодин сказала задумчиво:
— Мне трудно представить себе тебя — и вдруг женатым.
— Это мало что изменит в наших отношениях, — отозвался он; обняв за плечи, ласково притянул ее к себе. — Разве что сбежать со мной в Антарктиду я тебя больше не позову — ну так ты же все равно не соглашалась, — глаза его весело блеснули: — Ну что, жалеешь теперь, что упустила свой шанс?
— А ну тебя! — рассмеялась Клодин.
— А если серьезно, то еще раз — спасибо тебе! — продолжал Ришар. — Если бы не ты, мы с Лейси, возможно, так и остались бы друг для друга незнакомцами.
Это последнее слово заставило Клодин вскинуться — только теперь она вспомнила, зачем, собственно, пришла сюда.
— Да, слушай — ты сегодня снова собираешься с ней встречаться?
— А в чем дело? — насторожился он.
— Я пару часов назад общалась с Дженкинсом. Мы с ним пришли к выводу, что, похоже, всем участницам конкурса грозит реальная опасность. Ты знаешь, на кого «убийца с бантиками» напал вчера вечером?
— Полицейские называли мне имя — Лаура Неро… что-то в этом роде.
— Ното, Ришар. Лаура Ното, — он по-прежнему смотрел с недоумением. — Та самая девушка, которая на сцене показывала фокусы, — напомнила Клодин.
— Смугляночка с глазами, как у Бемби?! — потрясенно ахнул он.
— Да.
— О, mon Dieu! Так вот чего они несколько раз переспрашивали, знаю ли я ее! Показали бы фотографию, я бы сразу вспомнил!
— Преступник подкрался сзади и накинул ей на шею удавку. Ей чудом удалось отбиться, но у нее повреждена гортань, она сейчас в больнице.
— О, mon Dieu! — повторил Ришар.
— Это я к тому, что не стоит, чтобы Лейси ходила в ближайшие дни одна по городу — особенно вечером.
Ришар рванул из кармана мобильник; вскочил и, не в силах усидеть на месте, нетерпеливо заходил по комнате:
— Реджинальд? Мне нужна машина с двумя людьми… Да, прямо сейчас… Пусть подъедут к отелю и позвонят, я их сам проинструктирую.
Бросил телефон на стол и обернулся к Клодин:
— Вот так. Одна она не будет.
Нельзя сказать, чтобы Клодин себя так уж плохо чувствовала, выйдя из «Хэмптон-Инна». Как раз наоборот — она себя вообще не чувствовала: собственное тело ощущалось будто чужое.
Пока она сидела у Ришара, все было нормально, и когда выходила из его номера — тоже. Но стоило ей спуститься на лифте и пройти через вестибюль — и на улицу Клодин вышла уже с ощущением, что она идет по облаку, которое слегка прогибается и пружинит под ногам, и при резком движении может оторваться от него и взлететь.
Болела она не первый раз и знала, что это чувство у нее почти всегда возникает при высокой температуре. Эх, жаль, не догадалась купить в аптеке еще и градусник! Но теперь все, заезжать больше никуда нельзя — нужно срочно, прямым ходом ехать домой, на базу; дальше может развезти еще хуже!
На стоянке ее качнуло, ударившись бедром о капот соседней машины, она судорожно подумала: «Зачем я приняла антигистаминные таблетки перед шампанским? Ведь знала же, что нельзя, что голова потом как ватой набита!»
Спустя некоторое время она обнаружила себя уже сидящей в «Хонде» и тупо глядящей на руль. Потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться и вспомнить, что она собиралась ехать в Форт-Лори.
А может, вызвать такси — не дай бог, полиция остановит?.. С другой стороны, машину здесь оставлять не хочется… Ладно, как-нибудь!..
«В Форт-Лори… домой, в Форт-Лори», — несколько раз мысленно повторила Клодин, словно программируя саму себя — и нажала на газ.
Как ни странно, все прошло наилучшим образом. Саму дорогу Клодин, правда, помнила плохо, но, судя по тому, что на удивление скоро пришла в себя у ворот базы, двигалась она все это время в правильном направлении и машину вела ровно.
Доехав до отеля, она припарковалась и некоторое время сидела за рулем, тупо глядя в пространство. Наконец в один из коротких моментов просветления поняла, что если не встанет сейчас, то не встанет вообще — и, стиснув зубы, заставила себя вылезти из машины и кое-как установиться на подгибающихся, слабых, как макаронины, ногах.
