Ещё один пазл встаёт на место. И картина обретает вполне чёткие контуры.
— Чтобы думали, будто это — Хмурус, — отвечаю я за него, — пока он занят другими делами и… находится в другом теле, так ведь?
Теперь в чёрных глазах Хмуруса неподдельное восхищение.
А вот перед моими — всё плывёт и двоится. Лица Хмуруса кружат в какой-то дикой пляске — одно хохочет, другое — плачет.
— Ну что же вы, — говорит он третий, он статичный, он, сводящий с ума, — продолжайте, продолжайте, у вас здорово получается!
Я, пошатываюсь, встаю, хватаюсь за край стола.
Мне так не хочется озвучивать очевидное. Оно кажется безумием. Да и реальность подтверждает сумасшествие моей догадки, не прекращая бешеную пляску.
Замечаю обеспокоенную мордочку Мурчелло. Он крепче прижимает к себе ларец, готовый в любую минуту выпустить амбалов и отдать им приказ намять кое-кому бока.
Вздыхаю, прикрываю глаза.
Так лучше. Без кружащих предметов и лиц спокойнее. Так я могу сказать.
— Потому что вы и есть кудесник. Так ведь, Хмурус?
И Мурчелло вновь роняет ларец.
Глава 36, в которой я умудрилась…
Рыжеволосые близнецы выскакивают, лихо пританцовывая, раскланиваются и, подбоченившись и радостно осклабившись, заявляют:
— Что угодно, что пригодно, барин-господин?
Ошарашенный таким обращением, Мурчелло хлопает глазами, пытаясь, видимо, усвоить услышанное. Только, мне кажется, что в голове у него вот-вот заискрит, а из ушей повалит дым. Наконец мяв-кун соображает: пора удалить со сцены раздражающий фактор, и гаркает вполне себе командирским тоном:
— Марш обратно!
Двое-из-ларца, по-прежнему улыбаясь до ушей, кувыркаются через голову, в полёте уменьшаясь в размерах, и ныряют в своё обиталище. Мурчелло захлопывает крышку, да так громко, будто раздаётся выстрел, ставит ларец на стол и говорит:
— А вот теперь я жду объяснений. И без них никуда не уйду, мяв!
Сам же плюхается в кресло, складывает лапы на груди и грозно смотрит на Хмуруса.
Я тоже всё это время жду ответа.
Но Хмурус не торопится. Он бегает взглядом от меня к мяв-куну, жуёт губу, мнётся и комкает край одежды. Прямо девица на первом свидании.
— Хорошо, — наконец снисходит к нашему любопытству, — вы действительно вправе знать. Кудесник — моя вторая сущность. Моё оружие, чтобы защитить академию. Конечно, Айсель, вы не могли его разбудить. Он же — лишь оболочка. Всё равно, что вдыхать жизнь в пиджак и ждать, когда тот обретёт разум и начнёт действовать.
Хмыкаю и злюсь. Интересно, сколько он собирался наблюдать за моими попытками вылечить возлюбленного? Но куда гаже то, что он играл чувствами. Ведь он же знал, что я влюблена в кудесника! И значит всё, что происходило между нами, на самом деле…
О, нет!
Прикрываю рот рукой и с тихим всхлипом оседаю на пол.
Так нельзя! Это всё равно, что вывернуть душу и порыться в её сокровенных тайнах, а потом — осмеять.
Унизительно и больно.
Лицо Хмуруса искажается, в глазах — всплескивает и тут же оседает боль.
Он кидается ко мне, помогает встать. Его руки немного подрагивают. Он усаживает меня на кушетку, протягивает стакан воды.
Мои зубы выбивают дробь.
— Вы играли со мной!..
— Нет, всё было по-честному. Я просто прятался под маской. Но чувства — были искренними.
— Зачем? — вскидываю глаза, он же наоборот — отводит взгляд.
— Только так я мог быть рядом с вами. Что-то вроде того заклинания красоты. Только надёжнее.
— Ах-ах, какая лирика! — Мурчелло пренебрежительно фыркает. — Лучше скажи, друг мявой Чариус, как у тебя оказался твой же скелет?
— Ну так скелет чьим угодно окажется, если полить его зельем иллюзий. Оно же показывает то, что ты хочешь видеть, а не то, что есть на самом деле.
— Как иллюзий? Каких иллюзий? Мяяаавв!
Мяв-кун вскакивает, побегает к столу, вертит только что использованный пузырёк, обнюхивает его.
— Ты когда на этикетки будешь смотреть? — ехидно интересуется Хмурус.
— А ты когда будешь писать не на этой абракадарбре? — в тон ему отвечает Мурчелло.
— Это — благородная латынь, а ты — неуч лабораторный.
А между тем с нашего костлявого знакомца слезает «шкура», рассеивается зеленоватым туманом и на нас снова пялятся чёрные просветы глазниц.
Хмурус отряхивает скелет и деловито убирает его в шкаф, бормоча:
— Он мне нужен. Для отвода глаз.
Вот поэтому кукла и маршировала по коридорам. То был не Хмурус, подвластный воле кудесника, а лишь копия, иллюзия, морок. Отлично сделанная, кстати, если я, фея, не распознала.
Скелет немного отвлекает от грустных мыслей, что некто бесцеремонно надругался над моей первой любовью.
И хорошо, что не пошла в Злобнолес за радужной слезой. А то не пойми, чем бы всё закончилось.
Погрузиться в пучину отчаяния мешает внезапно взвывающая пожарная сирена, которую перекрывает вопль гоблина-управделами:
— Горим! Пожар! Спасайся, кто может!
И мы втроём выбегаем в коридор. А здесь по полу стелется густой и ароматный дым. Так пахнет не пожар, а шашлык. Вон и Мурчелло прямо-таки завис в воздухе, морду тянет, лапки передние умильно складывает, глаза блаженно прикрывает.
— Мур-мясо! — выдаёт он наконец и плывёт в сторону окна.
Хмурус злится:
— Что за олухи вздумали устроить пикник, когда у нас на носу война?
А на дворе, похоже, веселье. Шум, гам, суета.
Оставляя Мурчелло наслаждаться ароматами и мурчать о мясе, мы с Хмурусом направляемся на разведку. Вернее, отправляется Хмурус, а я просто устремляюсь следом и не даю ему возможности избавиться от моего общества.
Теперь я всё время буду в центре событий. Устала разгребать проблемы постфактум. Устала от тайн.
Взгляд Хмуруса выражает полное смирение — понял, что я не отстану.
Говорят, зверь сам выбегает на ловца, вот и нас выруливают те, кто вполне может объяснить творящийся во дворе бедлам, а именно Мерлин, Маб и Моргана — наше магическое МММ.
— Чариус, мальчик мой! — пожилой волшебник едва ли не целоваться лезет, из-за чего Хмурус отскакивает к стене и предпринимает отчаянные попытки слиться с нею. — Прости, — продолжает любвеобильный маг, — мы тут разбили эвакуационный лагерь прямо на территории твоей академии. Она оказалась самым защищённым местом во всей Сказочной стране. Надеюсь, ты не возражаешь?
