– Рукой обхвати, дурень!
Не поднимая глаз – он уже плакал и не хотел, чтобы клоун это заметил, – Стив обхватил скользкий член ладонью.
– Не так сильно! – Клоун отбросил его руку и дал ему затрещину.
На этот раз Стив бросился бежать.
Клоун кричал ему вслед: «Вернись!», но Стив бежал, бежал так быстро, как только мог. Тот, другой мальчик смог спастись, думал он, значит, убегу и я. Слезы застилали ему глаза. На углу шатра он споткнулся о натянутую веревку, тут же вскочил и побежал дальше – к людям, к безопасности.
На него начали оглядываться, и Стив спрятался за туалетной кабинкой, чтобы отдышаться и перестать плакать. Он не хотел, чтобы кто-то видел его слезы. Особенно отец.
Потом Стив увидел этого клоуна на арене. Уже с полностью раскрашенным лицом, он надул шарик и с улыбкой вручил его маленькому мальчику в первом ряду. Другие ребята побежали к сцене. Стива затошнило; а когда отец сказал ему: «Хочешь шарик? Иди к нему, попроси, он и тебе даст!» – Стив подумал, что его сейчас вырвет.
Сразу после представления они ушли. Никогда больше Стив не видел этого клоуна. И, кажется, даже никогда о нем не думал.
До сегодняшнего дня.
Неудивительно, что, будучи с Шерри во Флагстаффе, он почти ничего не смог вспомнить об этом городе. Стив постарался обо всем забыть. Его память блокировала не только сам случай с клоуном, но и все, что к нему привело, и все, что было после. Весь год, что семья прожила во Флагстаффе, стал пробелом в его жизненном резюме.
А если б тогда в цирк с ними пошла мать? Когда Стив был маленьким, она тщательно его оберегала: едва ли она разрешила бы ему бегать без присмотра с другим мальчишкой. Велела бы сидеть спокойно на месте или сама пошла с ними. И ничего бы не было. Ничего.
Может, это она во всем виновата?
«Сама виновата! Ты сама виновата во всем!»
Стив снова взглянул на лицо на экране. Белая лысина в обрамлении рыжих кудрей. Лицо, естественно, тоже белое. Красный нос-картошка. Мягкие пурпурные и зеленые линии вокруг улыбающегося рта, странные черные загогулинки в углах глаз. Даже сквозь фильтры времени, фотографии и компьютерного монитора Стиву казалось, что глаза клоуна смотрят на него злобно, с ненавистью.
Он промотал страницу вниз и прочел анкетные данные. Звали клоуна Джим Адамс, и, как ни странно, жил он во Флагстаффе. Стив переписал его адрес – от руки, не желая оставлять на компьютере возможные следы своих действий. Сложил листок с адресом и сунул в бумажник, спрашивая себя, почему же этот человек живет во Флагстаффе. Сперва-то он думал, что это был бродячий цирк, что только несчастливая случайность привела клоуна в тот день в Северную Аризону. Не исключено, что он понял неверно. Вполне возможно, что цирк был местный, любительский, и устраивал представление, например, раз в год. Вот чем объясняется потертый шатер и прочее цирковое оборудование: все было куплено по дешевке у настоящего цирка, где-нибудь хранилось и лишь раз в год извлекалось из закромов. Может быть, и выступали в этом цирке не настоящие циркачи, а местные бизнесмены, один из которых когда-то, в дни идеалистической юности, учился в колледже клоунов…
Стив снова вернулся к фотографии.
А может, этому парню просто понравился Флагстафф, и он решил там остаться?
И охотиться на других маленьких детей?
Как бы там ни было, дни его сочтены.
Стив его убьет.
Мысль эта не просто вызвала прилив энергии, как когда он планировал убийства Джины и Уилла, но и дала нечто более глубокое и ценное. Похоже, все это не случайность, а кульминация цепи взаимосвязанных событий. Он, Стив, – часть чего-то большего; раньше он видел лишь намеки, отблески своего истинного предназначения, теперь же оно встает перед ним в полный рост. Все вело его к этому. Все, о чем он думал, что делал, чему учился. Ради этого он шел по стопам отца, ради этого оттачивал умение выслеживать и настигать добычу. У отца, вероятно, была иная задача – сколько мог судить Стив, он убивал в основном сутенеров и распутных женщин, – однако Стив избран, чтобы положить конец существованию клоуна.
А может быть, и других клоунов.
А также священников, раввинов, учителей, скаутских вожатых.
Он – защитник детей. Сам он пострадал – но сделает все, чтобы другие дети избежали его участи.
А те, что всё же не избегнут?
Он будет убивать и их, чтобы положить конец страданиям.
Мысль о великой цели и благородная решимость поддерживали Стива на протяжении всего дня. Работал он с энтузиазмом и успел намного больше, чем обычно, с коллегами был куда общительнее и дружелюбнее обыкновенного. Даже фотографии клоунов уже не так его пугали. Неприятное чувство оставалось, но он мог без страха смотреть на размалеванные физиономии.
После работы Стив отправился в родительский дом за мачете. О нем он часто вспоминал и даже специально тренировал руку – когда была возможность, поднимал правой рукой тяжелые пакеты, стопки книг или другие предметы. Ему нравилось чувство тяжести в руке, и, сам себе не признаваясь, он с нетерпением ожидал случая пустить мачете в ход.
Трава на лужайке перед домом уже разрослась, все цветы матери завяли, на стене кто-то накорябал бессмысленный набор букв. «Если соберусь его продавать, – подумал Стив, – надо будет все тут привести в порядок».
Пошарив по правой стене, он нащупал выключатель и включил свет. Одежда, сложенная на диване, запакованные коробки, оружие, разложенное на полу… Стив медленно двинулся вперед, стараясь дышать через нос: в доме стоял затхлый запах тлена. Поверх химической вони дезинфектантов, использованных полицейскими и парамедиками, – запаха, напоминающего о морге в Ветеранском госпитале, – Стив различал другую, тяжелую вонь засохшей рвоты, крови и дерьма.
Он дошел до середины гостиной, присел перед разложенными ножами, взял в руки мачете. Нож оказался не таким уж тяжелым, как помнилось Стиву, и удобно лег в руку.
Отличная штука, чтобы покончить с клоуном.
С Джимом Адамсом.
Да, с Джимом Адамсом. Слишком простенькое, слишком обыденное имя для чудовища в человеческом облике. Стив предпочитал мысленно называть его «клоуном». Так проще.
Хотя все и так достаточно просто. Он хочет убить клоуна – и убьет.
Поскорее бы!
Стив пару раз взмахнул мачете, рассекая воздух, прислушался к свистящему звуку. Потом перевел взгляд на меч и ножи поменьше. Надо забрать всё. Взяв из кучи на диване пару платьев матери, он завернул в них оружие. Затем, порыскав вокруг, нашел крепкий черный полиэтиленовый пакет, вытряхнул из него материнские пожитки и сложил туда ножи.
Из задней части дома вдруг раздался громкий щелчок, словно хрустнула сухая ветка…
…Отец? Мать?..
…Стив подхватил мешок обеими руками и потащил к входной двери. Мешок получился очень тяжелым, в машину его пришлось волочь волоком. Наконец он сложил все оружие в багажник. Подумал было о том, чтобы вернуться и выключить в доме свет, – но страх пересилить не смог. Просто захлопнул дверь и поспешил назад, к машине.
