— Совершенно справедливо. Но раз вы получаете депешу, то тот, кому она предназначена, ее не получает?
— Ошибаетесь. Ведь я вам сказал, что власти не должны знать об этом, и они действительно ничего не знают.
— В таком случае я ничего не понимаю, — сердито проговорил Арман, — впрочем мне пора бы уже привыкнуть. С тех пор как я познакомился с вами, я все время вращаюсь в области необъяснимого.
При этих словах Маудлин неудержимо расхохоталась. Ее веселость была так заразительна, что вслед за ней стали хохотать и Джоан, и Оретт, и даже сам Арман.
Наконец девушка немного справилась с душившим ее смехом.
— Джеймс Пак, — проговорила она с гордостью, — очень ученый человек, и не вы один, сэр Лаваред, удивляетесь его изобретательности.
— Нет, войдите в мое положение, — воскликнул Арман. — Ведь я положительно страдалец! Подумайте, каково это для журналиста по призванию жить среди невиданных вещей и не написать ничего, не понимая обстановки, не отправить ни одной корреспонденции. Прямо можно из окна выброситься от отчаяния. Да и из окна-то не выбросишься, какие тут, под водой, окна! Ведь какое дикое положение: нельзя даже высказаться как следует, потому что обычные выражения оказываются совсем не пригодными в этой обстановке!
Действительно, на человеческом языке не было слов, чтобы передать впечатление этого путешествия, в котором чудесное, необычайное встречалось на каждом шагу. Маудлин была очень польщена этим замечанием Робера, которое являлось новым комплиментом тому, которому она всем была обязана, и, в порыве благодарности, она невольно крепче сжала в своих ручках руку корсара.
— Сейчас я объяснюсь, — проговорил тут Джеймс. — То что так вас удивляет, не что иное, как простое приложение телеграфирования без проволок. У вас во Франции приписывают это изобретение Маркони. Прежде всего, я считаю справедливым восстановить истину. Маркони, в сущности, ничего не изобрел. Он просто построил по принципу, выработанному двумя учеными: немцем Герцем и французом Бранли. К тому же во Франции есть один техник по имени Дюкретэ, аппараты которого работают ничуть не хуже аппаратов Маркони.
Арман и Робер поклонились с видом удовлетворения.
— Герц, — продолжал Джеймс, — сделал доступным то, что названо по его имени электричеством Герца. Что это за электричество? Постараюсь объяснить вам это как можно подробнее.
— Представьте себе, — начал он снова, рисуя чертеж в своей записной книжке, — представьте себе два шара А и А-1. Оба шара наэлектризованы, но не настолько, чтобы между точками В и В-1 могла явиться искра. Очевидно, что соединив эти точки проводником, электричество объединится. Если теперь вы возьмете проводник С, соедините его концы с шарами и введете в цепь гальванический элемент, то на одном шаре будет скапливаться положительное, на другом отрицательное электричество. Напряжение электричества на том и другом шаре будет все возрастать и, наконец, дойдет до такого предела, что между точками В и В-1, появится искра. Во время существования искры она является проводником, и электричества шаров соединяются. Таким образом, происходит ряд электрических разрядов, отстоящих друг от друга по времени на величину, равную промежутку между искрами. Герц доказал опытным путем, что такой разряд производит в воздухе электрическую волну, которая ощущается на известном расстоянии без всяких проволок. В том и состояло открытие Герца.
— А в чем же состояло открытие Бранли? — спросила Оретт.
— А Бранли открыл приемник для таких волн. Трубка с железными или серебряными опилками, подобная трубке ZZ-1, является плохим проводником электричества. К глубокому удивлению, она стала хорошим проводником, будучи введенной в сферу действия электрических волн Герца, и сохранила свою проводимость и после прекращения волны, если только не подвергалась ни малейшему сотрясению. Это и послужило основанием для устройства приемника. Трубка с опилками вводится в гальваническую цепь и пропускает через себя ток каждый раз, как на нее воздействует волна Герца. Для устранения последующей проводимости трубка эта в промежутке между волнами подвергается ударам колеблющегося молоточка, такого же, как в электрическом звонке. Таким образом, если, как производитель волн, так и приемник, соединить с аппаратами Морзе, то депеша, выстукиваемая на одном аппарате, без всякого посредства проволок воспроизводится на другом.
Маудлин с блестящими глазами слушала это объяснение, доставлявшее ей видимое удовольствие. Но Арман был не из тех, кто мог покончить с вопросом, не исчерпав его до дна.
— Прекрасно, — сказал он, — вы понятно изложили теорию телеграфа без проволок. Но я все еще не вижу связи между этим открытием и… перехватыванием депеш.
— А это уже изобретение сэра Джеймса, — вскричала Маудлин.
Все невольно взглянули на девушку, и она вспыхнула и поникла головой. Джеймс поспешил заговорить снова, чтобы отвлечь от нее всеобщее внимание.
— Сейчас я отвечу на ваш вопрос, сэр Лаваред, — начал он. — Моя задача состояла в том, чтобы действием электрического тока, проходящего по кабелю, получить волны Герца. Этого я достиг так. — Он снова взял карандаш и начал чертить в своей книжке. — Вам известно, как устроен подводный кабель. Необходимо, во-первых, изолировать проводник от морской воды, которая тоже проводит электричество, а, во-вторых, придать кабелю достаточную прочность, чтобы он от трения об утесы не оборвался, или еще от каких-либо причин. Поэтому кабель состоит из трех частей, центральная представляет собой проводник, по которому идет ток, и состоит из семи проволок, прикасающихся друг к другу. Эта часть окружена изоляционным слоем гуттаперчи или другого изолирующего вещества. Наружный слой состоит из стальной проволоки, обмотанной пенькой, и служит для предохранения проводника и изолирующего слоя от механических повреждений. Мое приспособление состоит из следующих частей: сквозь предохранительный слой я пропустил конический клин, острие которого проникнет на две трети в слой гуттаперчи. В клин я поместил небольшую бобину. Электрический ток, проходя по кабелю, возбуждает через влияние тока в бобине, который приводит в движение молоточек или, выражаясь технически, колебатель, помещенный, как и задняя часть бобины, в непроницаемом для воды ящике из толстого стекла. Колебатель, пока на него действует ток, замыкает проводник Герца, вследствие чего получаются электрические волны. Эти волны могут распространяться и через воду, а также обладают свойством проникать сквозь стекло. Таким образом, они доходят до другого ящика, помещенного на некотором расстоянии от первого. В этом втором ящике заключается несколько усовершенствованный мною приемник Дюкретэ. Прерывающийся ток в телеграфном кабеле возбуждает точно такой же ток в волнообразователе, этот ток воспринимается приемником, к которому приспособлен аппарат Морзе, который и записывает депешу. Самая же депеша благополучно доходит по адресу. Вот и вся тайна. Теперь я приказал разыскать эти аппараты, чтобы снять их.
— Снять?
— Разумеется. Свидание, назначенное мною английскому флоту, уже решено в принципе принять. Следовательно, мне аппараты больше не нужны.
