— Ты уже сделал ей предложение? — продолжал Дахака, не слушая его.
— Нет, — еще сильнее смутившись, покачал головой Миша.
— Значит, у тебя нет на нее прав, — коротко и ясно подытожил человекоящер. — Почему ты все еще стоишь у меня на пути?!
Дракон сделал едва заметное движение пальцем, и Мишку опутали выросшие из земли веревки. Дахака повернулся ко мне. Взгляд его из-под тяжелых век пронзал до самых глубин души и тела, в нем читался неприкрытый сексуальный призыв всех самцов этого мира. Я чувствовала его власть надо мной каждой клеточкой кожи и задрожала, когда он взял меня за руку, нежно и сильно сжав ее в своей чешуйчатой ладони. Боже, что со мной?!
— Аглая, опомнись, вели циклопам разделаться с ним. Или по крайней мере вели им освободить меня! А ты, гад, убери от нее свои драконьи лапы! Не смей ее трогать!
Но я не могла и слова вымолвить в ответ. Меж тем Акиса, казалось бы даже не пытавшаяся помочь, неожиданно мягко произнесла:
— Аи, какой сильный мужчина! Конечно, у этого храброго юноши нет никаких прав на судьбу этой красавицы, но у меня... есть! Она спасла меня из семисотлетнего заключения, и у нее со мной договор. Только я имею право перед лицом самого Аллаха выбирать ей мужа, и я не отдам ее за бесчестного дракона!
— Я не собираюсь на ней жениться, джинния. — Негодяй улыбнулся прямо в лицо вспыхнувшей Аки-се. — И у меня есть право на нее, потому что она девственница, а я дракон, мы созданы друг для друга! Я просто сожру ее плоть, она испытает наслаждение, ей нравится подчиняться, я это вижу.
— Не-эт, — пискнула я, не в силах даже вырвать, свою руку из его, и не потому, что он так крепко ее держал. Я бы и пальцем сейчас пошевелить не смогла и безвольно шла за драконом, не отрывая взгляда от его глубоких властных глаз.
— Но сначала тебе придется иметь дело со мной, — вновь очень вежливо напомнила моя подруга и без замаха так врезала дракону между ног, что сломала носок туфли! Увы, видимо, кое-какие интимные места у Дахаки были буквально непробиваемы... Он убрал улыбку и одним взмахом свободной лапы отшвырнул Акису в ближайшие кусты!
Вот тут с меня слетело наваждение...
— Не смей трогать моих друзей! — Я кинулась вперед, в надежде успеть выцарапать его противные глазенки, но тут... Между нами опустилась толстая белая фигура лысеющего старика с крыльями.
— Волей божьей я освобожу тебя от сего мерзопакостного искусителя! — воскликнул он, разведя руками.
— Ангел? — Я бы не рискнула так сразу его назвать, но, видимо, и ангелы бывают разные. Драные крылья, разлохмаченные, с желтыми перьями, как будто их лечили и мазали во многих местах жутко пахучими врачебными мазями.
— Именем Господа нашего... — С этими словами он схватил меня, зажал под мышкой и с сим нелегким грузом устремился в небеса. Дракон едва не присел от столь нахального чуда...
— Вы живой возносите меня на небо?! Но за какие заслуги? Ничего такого уж подходящего я за собой не вспомню, — честно признала я, думая, что, наверно, сорвала главный выигрыш в своей жизни, большего добился только Папа Иоанн Павел Второй. — Ой, мама, а может, я умерла?! — вдруг осенило меня, это почему-то не так радовало. Даже если меня тащат на небеса, что должно было быть несомненным, то ангел был какой-то подержанный, а внизу остались брошенные мной друзья.
— Не кощунствуй, юная душа, пребывающая в заблуждениях. Непорочность еще не делает тебя святой, и для небес ты недостаточно чиста. Я спас твое целомудрие от этого соблазнителя рода человеческого, что уже немало, неразумная девица!
После этих слов облегчения тем более не наступило.
— Там же Мишка остался! Дракон разорвет его, сорвав на нем свою злость, в этом будет и ваша вина. Я никуда без него не полечу, отпустите меня!
— Человек на моем месте давно бы так и сделал, — вздохнул он, измеряя взглядом высоту и ставя меня на крышу все того же небоскреба.
В следующую секунду он метнулся вниз и вернулся уже с моим соседом.
— О сем юноше ты глагол ела? Тяжелый, — тоном опытного спасателя отметил он. — Обычно я спасаю только девиц непорочного жития.
— Хорошая квалификация. Но он тоже непорочный, если вы в этом смысле, так какая вам разница? Разве мужская невинность ценится меньше, чем женская? — заступилась я за мужчин и, к своему удивлению, кажется, попала в точку.
Миша густо покраснел.
— Мм... да... — Потертый ангел задумчиво потеребил губу, с жалостью глядя на красного милиционера. Глаза крылатого спасителя слезились, но скорее не от глубоких чувств и сопереживания, а просто потому, что он был очень стар. Вид у него был немощный и больной, со стороны это было особенно заметно, он поднял нас обоих в воздух с видимым усилием.
— Так до предела бессмертия и спасаешь юных девиц непорочного жития, — хрипло пожаловался он.
— А почему тогда, раз это мне положено, вы не пришли на помощь раньше, ну, например, когда меня превратили в кобылу?
— Тогда ты не подвергалась смертельной опасности. Думаешь, ангелам делать больше нечего, кроме как мчаться выручать вас, людей, из всех переделок?
— Вы хорошо себя чувствуете, дедушка? — настороженно спросил Миша, когда ангел, с гримасой боли поджимая плечо и явно идя на снижение, чуть его не выронил...
— Семнадцатое задание за день, как бы вы себя чувствовали?! — проворчал старик.
— Да, и ангелы, кажется, ведь вечно юные должны быть, — заметила я, после того как мы вновь приземлились, и опять же на крышу небоскреба. Видимо, отбуксировать нас двоих в более безопасное место у него и вправду не хватало сил...
— Глупые отроки, все почему-то задают один и тот же вопрос, почему я стар? Простите за греховную раздражительность, крылья болят. Ну да, я стар, был наказан за грехи отнятием юности. А теперь дайте отдышаться... — Прерывисто вздрагивая, держась за коленки, он неуверенно пообещал: — Эта «вавилонская башня» спасет вас, дети, от когтей звериных. Господь не оставит православные души в мусульманском Ире-ме...
Сторож не договорил, так как рядом с нами встала запыхавшаяся джинния. Ее скулу украшал разрастающийся синяк, и она ругалась, как пьяная бомжиха:
— Как он посмел, этот зубастый слизняк? Это отродье крылатой гиены? Этот отпрыск пузатого шакала, облезшего в безлунную ночь, от тайного греха с психованной ехидной в слизи очковой кобры?! Как он посмел только тронуть меня...
И тут в небе показался дракон. Легок на помине, Акиса быстренько прикусила язычок...
— Он летит сюда, — угрюмо произнес Миша, сдвигая брови. Оказывается, под халатом у этого чудовища оказались вполне пригодные для полета крылья, по-восточному небольшие и изящные. А выражение лица не оставляло ни малейших сомнений в том, что и как этот тиран намерен сделать с нами на крыше проклятого небоскреба...
— Не думал, что он осмелится противостоять промыслу божьему, смерд негодный! — сердито воскликнул ангел, засучивая широкие рукава хламиды. Старик стариком, но отступать он не собирался — бодрый дед!
