Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
– Приехали, – объявил Дэн в микрофон. – Боевая готовность номер один!
– Что это значит? – пискнул Ильич с самого низа нашей кучи-малы.
Отпихнув пса, Бизя вскочил на ноги и уставился в окно.
Я на карачках доползла до кровати и, вытянув голову, тоже посмотрела, что творится снаружи.
– Да-а, будет тебе, сынку, сейчас тишина и покой, – выдохнул дед, привычным жестом вынимая из кармана «Макаров».
Сначала я не поняла решительно ничего. Поперёк дороги стоял драный «Жигуль» – то ли «шестёрка», то ли «копейка», я их всегда путаю. У «Жигуля» был помятый бампер и нетонированные стёкла, сквозь которые я увидела…
Сердце рухнуло вниз и заколотилось в желудке с усердием отбойного молотка. Все догадки и выводы, которые прежде роились в моей голове, которые даже нашли приют в заветной тетради – летели к чёрту.
– Я дура. Господи, какая же я дура!! – громко сказала я, но никто, кроме Троцкого меня не услышал, потому что все выбежали из салона на улицу. Не обращая внимания на меня, Ильич, словно затравленный зверь, заметался между кроватями в поисках убежища.
Я бросилась к открытым дверям. Споткнулась, чуть не упала и, с трудом устояв на дрожащих ногах, вывалилась наружу. И только здесь поняла, что причиной резкого торможения был вовсе не драный «Жигуль», преградивший дорогу, а два молодца в чёрных масках с автоматами наперевес. В серьёзности их намерений не было никаких сомнений. Руки в перчатках готовы были сорвать затвор в любую секунду.
– В машине сидят Викторина и Ганс! – крикнула я Бизону.
– Да вижу я, – мрачно ответил Бизя и попытался запихнуть меня обратно в автобус. Я вывернулась и крикнула огромному детине, который сидел за рулём «Жигуля»:
– Эй, господин Борисов! Вы как-то обещали мне интервью, но не сдержали слово!
Детина за рулём усмехнулся и вылез из машины. Он был двухметрового роста, с лицом, словно вытравленным кислотой. Глубокий шрам от правого виска до края губы нарушал пропорции и без того уродливой физиономии. Борисов улыбнулся, и улыбка эта стала самой страшной гримасой, которую я когда-либо видела в голливудских ужастиках.
– А-а, это ты, звезда отечественной беллетристики! – захохотал он, показав желтозубый, щербатый рот.
Он смутил меня тем, что знал о моих писательских подвигах. Я панически пыталась вспомнить его отчество, так часто мелькавшее в прессе, но не могла.
– Откуда вы знаете, что я стала писателем?
– Я знаю всё, что происходит в моём городе!
– Вашем?!
– А чьём же ещё? Вы можете назвать человека, которого бы в Сибирске знали, уважали и боялись больше, чем меня?!
Такого человека я назвать не могла, поэтому промолчала.
– А я листал как-то вашу книжонку! – крикнул Борисов. – Ничего, живенько так, но очень далеко от реальности! Сказки вы пишете, госпожа детективщица! Смешные, добрые сказки! Я их дочке на ночь читаю!
Он опять захохотал, а я вдруг вспомнила его отчество и, стараясь, чтобы голос не дрожал, сказала:
– Да уж, Андрей Владимирович, ни за что бы моя творческая фантазия не разыгралась бы до такой степени, чтобы вообразить, что вы можете разъезжать за рулём битого-перебитого «Жигуля»!
– Конспирация! – усмехнулся Борисов. – Лучшая конспирация – её полное отсутствие.
– Элка, уйди в автобус! – простонал Бизя и опять попытался затолкать меня в салон.
– Стоять! – заорал Борисов. Его «шестёрки» с готовностью дали автоматную очередь в воздух.
– Девке стоять на месте! – приказал «главный в городе человек». – Она мне нравится. Боевая девка, смешная…
Дэн вышел вперёд, прикрыв меня своим телом, но Бизя бесцеремонно оттолкнул его и сам заслонил меня. В результате тактических перестроений, все выстроились цепочкой впереди меня – Дэн, Сазон, Герман, Глеб, Адабас и даже собака. Я почувствовала к ним всем слезливую благодарность, но всё же прорвалась сквозь оберегающий меня живой щит и закричала:
– Что за игру вы ведёте, господин Борисов?! По-моему, это не ваш стиль – самому руководить вооружённой операцией, да ещё показывать своё лицо!
– Элка, я придушу тебя! – схватил меня за руку Бизя.
– Доча, ты б язык куда подальше засунула, – посоветовал дед. – Тут мужские дела, тяжёлая артиллерия, а не бабские посиделки! – Меня опять попытались запихнуть за оборону, но Борисов снова приказал: «Стой!», а его парни показали готовность разрядить обойму, куда придётся.
Мы застыли, как в детской игре «Замри!».
– Ты права, писака, это не мой стиль, – ответил Борисов. – Но раз я здесь с тобой разговариваю, значит, есть в этом деле мой бо-ольшой интерес!
– Ваши условия, господин Борисов?! Ваши условия?!
– Приятно поговорить с разумным человеком. Условие первое: если твоя мужская компания ещё раз попытается заткнуть тебе рот, я прикажу дать очередь им по ногам. Второе условие… – Он замолчал, вытащил из кармана лёгкой льняной куртки сигару и обстоятельно начал её раскуривать.
– Кажется, я знаю ваше второе условие, – тихо сказала я.
– Я же говорю, приятно поговорить с разумным человеком! – усмехнулся Борисов, пуская жирные клубы дыма. – Ну что ж, раз всем всё понятно, действуйте, парни! – приказал он молодцам в чёрных масках.
Один из них подошёл к машине, открыл дверь и за шиворот выдернул наружу бледного, трясущегося Гаспаряна. Мне показалось, Ганс потерял килограммов десять, потому что спортивный костюм болтался на нём мешком, оставляя непозволительно много пустого пространства.
– Элка, о чём они? – паническим шёпотом спросил Бизя. – Что им надо?!
– А ты не понимаешь?! Капсулы в обмен на юного беззащитного Гаспаряна!
– А Викторина? Почему ничего не требуют за неё?!
– Я потом тебе всё объясню!
– Я чувствую себя идиотом…
– Это хорошо. Тебе сейчас вредно напрягать голову.
– Элка…
– Семнадцать маленьких чёрных капсул в обмен на мальчишку! – подтверждая мои слова, крикнул Борисов и улыбнулся щербатым ртом.
– О-о-о, – простонал Ганс, когда два автомата упёрлись ему в живот. – Глеб Сергеевич, отдайте вы им уже хоть что-нибудь!! Пусть меня отпустят! Во мне ничего нет! Ничегошеньки! Они меня слабительными измучили! Клизмами извели! Рентгены раз пять сделали!! Желудок каждый час промывают! Ничего нет! Я пустой! Помогите! Спасите! У меня сил больше нет терпеть! Я умру от облучения, истощения и обезвоживания! Отдайте им капсулы! Они где-то в автобусе… – Ганс заплакал крупными детскими слезами, заплакал навзрыд, и от этого сердце сжалось от раздирающей жалости.
Мы переглянулись друг с другом, и только Герман Львович отвёл глаза.
– Это недоразумение! – сказал Бизя. – У нас нет капсул!
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
