Грейс, приготовившись отправиться куда-нибудь с Джоанной в эту ночь, была рада, что не может отнести себя к числу тех, кто решил совершить этот свой самый большой в жизни прыжок. Всего несколько дней назад этот статус нельзя было считать бесспорным — после церемонии обмена подарками Грейс впала в депрессию, замешанную на чувстве одиночества и целом букете всевозможных сожалений. Но сегодня, в последнюю ночь уходящего года, ей хотелось радоваться жизни, хотелось надеть джинсы, черный топ, блестящие сережки, немного подкраситься и провести эту ночь с Джоанной, которая в последнюю минуту решила вдруг отменить их манхэттенские планы (с праздничным ужином и танцами) и вместо этого отправиться в «Соловьи».
— Не могу же я не появляться там вечно, — заметила она, спеша предъявить подруге какое-то разумное оправдание своему решению, а Грейс, слыша это, была счастлива, что ей не придется видеть всю эту городскую толчею.
Джоанна облачилась в красное облегающее платье, черные лодочки и довершила наряд черной капитанской фуражкой, которую порывалась вернуть ее хозяину аж с октября. Но такое промедление было ей простительно, если учесть, что она все это время была занята бракоразводным процессом, который, слава Богу, не был осложнен никакими дополнительными обстоятельствами — ни совместной собственностью, ни детьми, за которых нужно было бороться. Джоанна ожидала, что вся эта кутерьма закончится где-то через неделю.
Приятный вечерний ветерок обдувал лицо, когда они шли в «Соловьи», где собирались натрескаться до состояния полного душевного комфорта.
Было около десяти, когда они пришли в «Соловьи», наполовину заполненные обитателями Черепашьего острова. Эд Рыбак, закопавший свою рыболовецкую шляпу, принарядился в пиджак с галстуком с явным намерением произвести впечатление на Конни Уилберсон, которая в своем зелененьком платье а-ля 50-е очень походила на мисс Лоунлихартс из «Заднего окна». За столиком, украшенным горящей свечой, она вела какую-то интимную беседу с Эдом. Музыкальный автомат играл Тонни Беннета, исполняющего «Вернусь домой на Рождество».
Еще какие-то тяжеловесы в возрасте и более молодые парочки расселись по другим столикам и за барной стойкой, где руководил парадом Капитан в расстегнутой до середины черной рубашке.
— С праздничком вас, Хоуг! — сказала Джоанна, одарив Капитана широченной улыбкой из-под его же фуражки. — Помните еще меня?
— А как же, — сказал Капитан, глядя на нее почти со священным ужасом, словно она только что восстала из мертвых. Но он тут же увидел Грейс и улыбнулся: — Как я рад вам обеим! А то я уж было подумал, что потерял своих лучших посетителей.
— Мы были очень заняты, — сказала Грейс, которая из солидарности с Джоанной тоже все это время обходила «Соловьи» стороной.
— Понимаю, — сказал Капитан. — И очень рад, что вы наконец вернулись.
— Вот, Хоуг, — сказала Джоанна и, сняв фуражку, перегнулась через стойку, чтобы надеть головной убор на голову Капитана.
— Это был подарок вам, — сказал Хоуг. — Я даже не ожидал получить его обратно.
— Нет, тогда просто получите ее временно на сегодня, — сказала Джоанна, у которой грудь чуть ли не выпрыгивала из выреза платья, чего Капитан со всей учтивостью старался не замечать.
— А где же третий мушкетер? — спросил он.
— Черри сегодня работает, — объяснила Грейс. — А вам шлет свои поздравления.
Тут Грейс заметила, что в дальнем конце барной стойки работает телевизор. Капитан включал телевизор два раза в год — на Суперкубок и в новогоднюю ночь. Телевизор был включен на маленькую громкость, но Грейс видела, что торжества идут полным ходом и на Таймс-сквер, и на концертной площадке в Лос-Анджелесе, где всевозможные музыканты и знаменитости веселили растущую толпу.
У Грейс заскребло на сердце. Дон недавно на работе, помнится, говорила, что Мэтт Коннер и Таня Сент-Клэр вроде как будут выступать по телевизору в новогоднюю ночь. Грейс уже успела забыть об этом, но теперь, когда увидела включенный телевизор, сразу вспомнила.
— А можно мне двойной бурбон? — сказала она Капитану.
— Вот это по-нашему! — одобрила Джоанна.
Грейс быстро опрокинула свой стаканчик и заказала новый, пока Джоанна потягивала свой «Гиннесс».
— У-у-у… — сказала Джоанна, кивнув в сторону телевизора.
Грейс обернулась.
— Не смотри, — сказала Джоанна.
— Нет, почему же, это очень интересно, — сказала Грейс.
Ей действительно было интересно, потому что на экране в черном смокинге, с трехдневной щетиной на подбородке красовался Мэтт Коннер, дававший на красном ковре интервью тележурналистам.
— Хоуг, сделай погромче! — крикнула Джоанна Капитану, который был занят с другими посетителями.
— Нет! — сказала Грейс. — Мне не нужно слушать!
— Правильно, — согласилась Джоанна. — Картинка лучше всяких слов говорит сама за себя.
Но Грейс не совсем понимала, о чем именно говорит картинка. Она только видела сейчас перед собой здорового, счастливого и безнадежно красивого Мэтта, стоявшего в обнимочку с Таней Сент-Клэр, которая вместе с ним снялась в картине, превзошедшей все ожидания по части кассовых сборов. Парочка смотрелась идеально — это Грейс была вынуждена признать.
— Он выглядит таким счастливым, — сказала Грейс и сама удивилась, что не испытывает по этому поводу никакой досады. В сущности, она была даже рада за Мэтта. А почему бы нет? Ведь он такое перенес, столько пережил. Так разве он не заслужил немножечко счастья?
— А мне не кажется, что он выглядит счастливым, — возразила Джоанна.
Грейс удивленно повернулась к ней:
— Это почему?
— Бог ты мой! Да ты посмотри на него!
Грейс посмотрела.
На экране крупным планом показывали очаровательную изящную ручку Тани Сент-Клэр, которую она нарочито выставила на обозрение всему миру. На тоненьком пальчике красовалось кольцо с роскошным огромным бриллиантом.
— О Господи!.. — пробормотала Грейс.
Потом ведущий программы что-то сказал Мэтту — наверное, спросил, как тот сделал предложение Тане, — и Мэтт, начав отвечать на вопрос, включил свою коронную «убийственную» улыбку. Но Грейс ничего не чувствовала, во всяком случае, не была сильно удручена, и это было верным знаком того, что она пережила это, оставила все в прошлом и была готова встретить наступающий год обновленной и очищенной. Видя Мэтта счастливым, она чувствовала где-то внутри себя если не силу, то желание тоже стать счастливой.
— Не знаю, — сказала Джоанна, разглядывая влюбленную парочку на экране и качая головой. — Мне кажется, ему хочется оттуда смотаться. Я это вижу по его грустным глазам.
Грейс понимала, что Джоанна просто пытается ее утешить, но не нуждалась в утешении. Не нуждалась, и все.
— Ой, а мне так хорошо! — сказала Грейс, кивнув в сторону музыкального автомата, исполнявшего «С тобой я молодею» Синатры. — Я так люблю эту песню! Слушай, Джо, а пойдем потанцуем?
