– Автоматы, – мрачно заметил Ной.
Раздался звон, включилась сирена, и маленькая «Сессна» начала заваливаться на левую сторону. Армстронг крепче сжал штурвал, пытаясь контролировать подъем.
– Штурвал, – сказал он. – Нам нужно садиться. Ищи дорогу или открытое поле, где нет деревьев.
Они двигались на северо-запад, над небольшим озером. Солнце зашло, и они летели в вечернем сумраке, так что Люси с трудом различала местность внизу, и ей никак не удавалось отыскать огни, которые указали бы на дорогу.
– Люси, что угодно! Я должен снизиться, пока самолет еще слушается. – Пропеллер начал работать с перебоями, Ной защелкал тумблером, и на некоторое время это помогло.
Кинкейд увидела проселочную дорогу, начинавшуюся от противоположного берега озера и уходившую в сторону города.
– Налево, – сказала она.
Ной посмотрел.
– На двадцать градусов влево. Я не знаю, сумею ли повернуть самолет.
Он переместил штурвал, и самолет тут же резко пошел вниз.
– Плохая идея, – пробормотал Армстронг.
– Я не вижу другой дороги.
– Я лечу на поле.
Ной не смог вернуть управление самолетом, и «Сессна» стремительно теряла высоту.
Сидевшая в кресле второго пилота Люси пристегнула ремень и ухватилась за свисавшую с потолка петлю. Несмотря на то что Ной выглядел напряженным, он сохранял спокойствие, хотя самолет продолжал падать. Армстронг нажимал кнопки и тумблеры с быстротой и ловкостью музыканта-виртуоза. На небе появился узкий серп луны, но это не слишком помогло. Впрочем, облаков почти не было, поэтому последний закатный свет позволял видеть приближающуюся землю. Люси заметила небольшое поле, меньше футбольного, у дальнего края которого росли деревья.
Если б Шону пришлось сажать самолет в таких условиях, он бы говорил, чтобы успокоить их обоих. Даже в моменты самых тяжелых кризисов, когда Роган сохранял полную концентрацию, он выглядел расслабленным и спокойным. Но Шон обладал такой же неколебимой уверенностью, что и Ной.
И все же ей не хватало манеры Шона. Люси казалось, что она слышит его голос: «Дорога будет немного ухабистой, принцесса, но для Рогана это не проблема».
– Приготовься, – сказал Ной.
Ему пришлось слегка развернуть самолет, чтобы уйти от озера и приземлиться на поле. «Сессна» рухнула вниз с высоты трех этажей. К горлу Люси подкатила тошнота, и она сильнее вцепилась в ремень. Ной сумел частично выровнять самолет, который зацепился брюхом за кроны деревьев, толстая ветка ударила в ветровое стекло, и Люси с трудом сдержала крик.
Они коснулись земли раньше и на более высокой скорости, чем ожидала Люси, и она прикусила язык. Рот у нее наполнился кровью, а из глаз брызнули слезы. Она сглотнула, стараясь подавить тошноту.
Самолет ударился, подскочил и снова ударился о землю. Ной вцепился в штурвал, пытаясь удержать самолет на шасси, но в неравной битве между машиной, природой и человеком победу одерживали более могущественные силы.
Поле оказалось каменистым и неровным, и они не катились, а подпрыгивали. Люси ударилась головой об иллюминатор. Стекло за ее спиной, в которое попала пуля, лопнуло, и на этот раз напуганная неожиданным треском женщина закричала. Но она даже не услышала собственного голоса из-за шума мчавшегося по неровной земле самолета.
Люси уже приходилось смотреть в лицо смерти. И хотя ей было страшно, она твердо решила выжить. Всякий раз, когда Кинкейд принимала тяжелые решения, которые могли привести к гибели, это происходило не из-за ошибок, а из-за неожиданных поворотов судьбы. Но теперь она могла умереть – и Шон так и не узнает, что она его любит.
Он знает. Он часто говорил тебе, что знает о твоей любви.
Однако он должен услышать это от нее. В глубине души Люси понимала, что Шон ждет от нее слов любви и испытывает неуверенность из-за того, что она не может признаться в своих чувствах. Теперь ее кошмары были не только о прошлом. Она отчаянно не хотела потерять Рогана. И ее страхи стали сильнее, потому что Люси боялась не только за себя, а за них с Шоном.
Самолет еще раз сильно тряхнуло, и Люси увидела свои истинные страхи, которые ей удавалось глубоко похоронить: потеря, одиночество и беспомощность.
Она была такой одинокой даже в окружении собственной семьи, пока не появился Шон и не научил ее жить и смеяться. И тогда одинокое и тревожное существование, которое она вела долгие годы, закончилось.
Любовь была риском. У Рогана получалось легко и просто, когда он говорил: я люблю тебя. Но, когда она смотрела на него, он ждал. Он боялся, что Люси не любит его в ответ, какую бы уверенность в обратном ни испытывал. Он нуждался в ее признании, потому что знал: она не станет лгать.
Она решила, что должна ему сказать.
Но сначала требовалось уцелеть.
Самолет ударился о валун, и это вынудило его остановиться, но энергия движения начала заносить хвост – Люси смотрела на землю через переднее стекло. Продолжая поворачиваться, самолет перевернулся, последовал новый удар. Только после этого он окончательно замер на месте.
С минуту Люси ждала, не понимая, движется самолет или уже нет, сердце отчаянно колотилось у нее в груди, кровь текла изо рта и головы, тело болело от ударов.
Но она была жива.
– Люси!
– Я в порядке.
– Нужно выбираться. – Ной отстегнул ремни и повернулся – оказалось, что он присел на корточки, упираясь ногами в потолок. – Прикрой глаза.
Армстронг ударил ногой в дверь, и та распахнулась.
Люси начала возиться с ремнем, но пальцы плохо ей подчинялись. Она не видела, что делает. Ной протянул руку и быстро отстегнул ремень. Люси упала вниз головой, но Армстронг подхватил ее под руку и вытащил наружу.
– Я в порядке, – повторила женщина.
– У тебя идет кровь, ты дрожишь и потеряла ориентировку.
– Извини, – автоматически сказала она.
Он прислонил ее к борту самолета.
– Посиди минутку. Я возьму то, что удастся унести.
Через минуту Ной появился снова и взял ее за руку. Она попыталась на него посмотреть.
– Люси?
– Все хорошо, – сказала Кинкейд, и ей показалось, что она говорит из туннеля. – Я в порядке.
Армстронг сжал ее руку.
– У нас есть немного времени. – Он присел перед Люси. – Дай мне осмотреть твои раны. – Посветил фонариком ей в лицо. – Реакция нормальная, но у тебя может быть небольшое сотрясение мозга. Я знаю, что нужно делать. – Амстронг открыл знакомую черную брезентовую сумку. – Шон всегда готовится заранее, – продолжал агент. – Экстренные запасы, пистолеты и патроны. Черная одежда… у него даже есть куртка твоего размера. И, конечно, аптечка.
