Устойчивость всосанных с молоком матери ценностей так высока, что человек, став взрослым, едва ли способен выработать новые ценности. Знания умножаются с возрастом, ценности — нет. В конфликтах с партнером на первый план выступают старые ценности. То же самое происходит и с воспитанием детей. Почему мы, общаясь с детьми, прибегаем к тем же глупым сентенциям, которые так ненавидели у родителей? Чем старше мы становимся, тем сильнее опираемся на свои консервативные стороны; т. е. мы не торопимся принимать то, что нам незнакомо.
Самореализация заключается не только в безудержном индивидуализме, она имеет еще и немалую консервативную составляющую. Это часто недооценивают при проведении социологического анализа современного общества. Постаревший выходец из шестьдесят восьмого года не взял во взрослую жизнь свои подвиги сорокалетней давности и ведет себя теперь так же, как и его реакционер-отец, который когда-то упрямо отстаивал идеалы своей юности. Сорокалетние бывшие «Юппи» поколения «Гольф» не могут отказаться от убеждения, что жизнь — это игра цен и качества, несмотря на падения курсов валют и финансовый кризис. Если же мы при этом еще и не хотим учиться, то обратная связь приобретает для нас еще большую важность. Как может сегодня быть плохим то, что вчера было хорошим?
Консерватизм приемлет знакомое и обычное. Он приемлет то, чего не надо выбирать — наследие и привычную среду. Консерватизм — это приверженность первому выбору, сделанному в молодости. Это страховочная сетка современных творцов любви. Однако в то время как вызванные индивидуализацией проблемы любовных отношений исследованы достаточно неплохо, проблемы, обусловленные обратной связью, часто остаются в тени и недооцениваются. Но можно думать, что именно они, а не так называемая индивидуализация, являются главным виновником разлада, ибо новые идеи могут быть поставлены партнером под сомнение, а обратная связь — нет. Обратная связь — это не вполне разборчивый сопроводительный текст нашей «любовной карты», влияющий не только на выбор партнера, но и на долговременные требования и претензии к нему. И чем менее стандартно наше поведение и чувства в юности, тем сильнее в дальнейшем выступает на первый план отрицательная обратная связь.
Поиск любвиИндивидуализация и сопряженная с ней обратная связь являются полюсами нашего самосознания также и в любви. В социологии уже добрых два десятка лет ведется нелепый спор о преобладании ценности одного или другого полюса. Левые социологи очень радуются индивидуализации, набравшей силу после 1968 года; консервативные, напротив, прославляют обратную связь. То, что первые считают свободой выражения страсти и любви, вторые отвергают как угрозу браку и семье. Если взглянуть на вещи трезво, весь этот спор представляется беспредметным. Индивидуализм не является причиной растущего числа разводов, а обратная связь не способствует упрочению брачных союзов. Тот, кто как нельзя лучше индивидуально приспособлен к темпу времени со-временной жизни, может оказаться способным и на обратную связь. Тот же, кто в кризисные времена вспоминает о своем наследии, отнюдь не спасает этим свой брак. Уже не раз высказывалось предположение, что в сомнительных случаях обратная связь является более опасным ядом для традиционной модели брака. Только во времена, когда почти все представители среднего класса происходили из практически одинаковых семей, когда католики женились на католичках, а крестьянки выходили замуж за крестьян, обратная связь служила надежным связующим звеном. Сегодня обратная связь ни в коем случае не может служить гарантией прочности семейного союза. Чаще случается так, что новые ценности пары вскоре сменяются старыми семейными ценностями каждого из партнеров.
Число отдельно живущих одиноких людей в Германии сильно увеличилось за последние 30 лет. Кривая разводов стремительно взмыла вверх в 1970-е и 1980-е годы.
Начиная с 1990 года в Германии расторгается каждый третий брак, а в крупных городах — каждый второй. Стремление немцев иметь детей тоже оставляет желать лучшего. Но надо ли искать причину всего этого в наших завышенных ожиданиях? Следует ли приписывать причину стремлению утопить в шоколаде романтики нашу истинную сущность? В романтике между свечами, кухней, презервативами и девичьей светелкой?
Согласно упомянутому в 3-й главе опросу, проведенному журналом «Шпигель» в апреле 2008 года, 63 процента женщин и 69 процентов мужчин подчеркнули предложение: «Смысл жизни состоит прежде всего в счастливом и гармоничном партнерстве». Так ответили на вопрос две трети взрослого населения Германии. Несколько больше респондентов полагают, что смысл жизни заключается в том, чтобы «иметь хороших друзей» — 73 процента женщин и 66 процентов мужчин.
На таком фоне теория о бездомном индивиде, находящем убежище в сказочном замке любви, сразу теряет свой блеск. В чем же причина того, что почти треть взрослых немцев не разделяют этого стремления?
Мыслимыми представляются и другие ответы. Может быть, многие жители Германии больше не верят, что смогут найти в удачном супружестве смысл жизни. Может быть, в наши дни существует нечто, обладающее большим смыслом, нежели любовь. Может быть, мы вообще переоцениваем стремление немцев к смыслу. Ответ на это, возможно, прячется в другом вопросе, заданном тем же «Шпигелем»: «Почему вы одиноки?» Ровно треть опрошенных женщин и мужчин ответили, что они очень притязательны. Еще одна треть ответила, что одинокое существование их обусловлено «стремлением к независимости». Другими причинами были «тяжелый прошлый опыт» у женщин и «робость» у мужчин.
Одинокие люди, вообще не ищущие любви, должны, по идее, встречаться крайне редко. Фактически, однако, многие одиночки, особенно в крупных городах, не склонны вступать в любовные отношения. Страх перед осложнениями перевешивает надежду на предполагаемые преимущества. Такие притязания характерны не только в отношении любви. С 1970-х годов претензии молодых людей к любви стали выше. У состоятельных людей притязания к любви носят как идеальный, так и в немалой степени материальный характер. Деньги не только позволяют покупать товары, они также улучшают качество жизни, повышают возможности. Оборотной стороной такого подхода становится неудовлетворенность. Чем больше мой выбор, тем больше шансов на неудачу. Наш общество потребления — это не только общество говорящих «да», но и в большей степени общество говорящих «нет». Дело в том, что мою индивидуальность определяет не только то, что я выбираю, но и то, от чего я отказываюсь. Мелкие буржуа 1950-х и 1960-х годов насмехались над пролетариями и иностранцами. Современный представитель среднего класса уже одним выбором своих любимых песенок ставит себя в ограниченное отношение к миру. Вещи, которыми я себя определяю, устаревают с головокружительной быстротой. За каждым выбором стоит, подталкивая его, новый выбор. Афоризмом становится не «учиться всю жизнь», а «недовольно брюзжать всю жизнь».
Поэтому нет ничего удивительного в том, что идея романтической любви побуждает притязания расти с большей скоростью, чем это позволяют возможности. Основная причина брюзжания заключается именно в них. Рынок любви в западных странах сейчас больше, чем когда-либо в истории, но личные шансы каждого отдельного человека преуспеть на этом рынке не безграничны. Для многих людей выбор возможного партнера весьма скромен. Тот, кто обладает средней внешностью, не отличается шармом, имеет ничем не выделяющуюся профессию, едва ли может рассчитывать на любовь партнера своей мечты. Факт, что возможности привлекательных людей сегодня стали больше, чем когда-либо раньше, ничуть не улучшает положение людей, считающихся непривлекательными. Для них это не шанс, а проклятие. Рынок, конечно, открыт, многообразен и свободен. Но он не честен.
