Родгар, не успев сказать больше ни слова, вынужден был парировать мечом, отскакивая назад, в дверной проем. Даниэль, сжав руку Малыша, желавшего рвануть как можно дальше отсюда, остался на месте, несмотря на то что один из гноллей оказался бьющимся в шаге от него, и уже второй взмах его палаша врезался в упругую вибрирующую стену, слегка замедлив, задержав его, что дало воину в красном шанс задеть второго собакоглавого, ожидавшего, что напарник прикроет его вовремя, — чем Родгар тотчас же и воспользовался, наотмашь резанув по врагу мечом.
— Позор! — выкроив секунду, заорал он, отбивая удар палаша рукой (сталь по касательной грохнула о спрятанный под камзолом наруч, основательно попортив рукав) и тут же яростно атакуя. — Я вызываю тебя! Дерись, как мужчина!
— Заткнись, придурок! — загрохотал вожак. — Они убьют тебя, пусть...
Уступил! Уступил! Уступил!
— ...дьявол! Гхар, Керн, назад!.. Я сам убью эту двуногую тварь!
— Браво, милый! Браво!..
— Что делает вам честь! — радостно отозвался Родгар, оскаливаясь в сторону осторожно отступающего гнолля, по шкуре которого стекала тонкая струйка крови. Второй отступал куда как неохотнее, потому что не был ранен.
— Ха! — снова громко воскликнул Родгар. — Скоро мы узнаем, какого цвета у тебя нижнее белье, а то все черный, да черный!
— Скоро ты, наконец, заткнешься! — выхватывая из-за спины тонкий, длинный меч, более походящий на шпагу, к которым привык Даниэль и какой чаще всего дрался, например, Керье.
— Ты злишься! — довольный, сообщил всем красный воин, начиная двигаться по кругу, медленно и пригнувшись. — Ты уже слишком стар, чтобы управлять этими достойными людьми! Сейчас поединок закончится, и я стану на твое место!.. А что, очень даже непло...
Вожак, не дожидаясь остальной части потока красноречия, прыгнул вперед, нанося в яростном, очень быстром темпе сразу несколько колющих ударов подряд, но что-то он не рассчитал, начал атаку раньше прыжка — слишком рано! — и только два последних из них могли достичь Родгарова тела; тот, воспользовавшись оплошностью врага, отскочил в сторону, руша на него свой меч.
— Не смей! — резко крикнула женщина кому-то из Свободных — Даниэль не успел понять, только подумал секунду спустя, что, наверное, ли’анн, прекрасно понимавшим, что здесь происходит, и желавшим прекратить творимое над воинами насилие, чреватое потерей вожака, — но Она приказала, и голос ее дышал необыкновенной силой, — и они послушались.
— Вы, все! Не шевелиться! Не вмешиваться!
Вожак отскочил, избегая удара, рыча что-то себе под нос...
Позади толпы распахнулся, источая новую порцию света, шатер, и на пороге его замер, укрытый темнотой, Этот в черном. В позе его, расслабленной, внутренне готовой, чувствовалась мудрая, нечеловеческая насмешка.
Кажется, ли’анн, кентавры и те, кто понимал все опасности дальнейшего развития событий, тотчас после его появления замерли, не предпринимая больше ничего. Даже те двое, с синими глазами, опустили лица. Взгляды их бледными синими полосами пульсировали, ударяясь о мертвую землю.
— На! На!..
— Милый! Милый! Покажи ему!.. Только настоящий воин! Только сильнейший... будет моим!
— Во имя... справедливости!..
— Н-на-а! Х-ха-а-а!
Предводитель крутился, нанося новые и новые удары, сыпал их на Родгара, словно щедрый хозяин навоз на огород, но каждый раз что-то в его атаке было не совсем правильно. Он то быстрее начинал, то делал не столь сильный замах, то не отскакивал назад, а потому Родгар, крутившийся тоже, между прочим, весьма скоро, постоянно обрушивал на него свой меч, угрожая снести башку или разрубить пополам, а то и сломать тонкий меч; они звенели, сыпали искрами, задевали друг друга, разрывая одежды примерно каждые пару- тройку секунд, — так, что удару к восьмому всем стало видно, что белье у предводителя светло-серое... а у воина чести Родгара под камзолом кольчуга.
Женщина, вся лучащаяся радостным, взволнованным удовольствием, выкрикивала поддержки то одному, то другому, наслаждаясь завоеванной властью, и Даниэль, неотрывно наблюдающий за поединком, мог только благодарить наитие, подсказавшее ему верный путь, или ту, которая использовала его идею, столь властно и страстно претворив ее в жизнь.
Родгар между тем, уже тяжело пыхтя, начинал уставать, в то время как яростно сражающийся вожак не снижал бешеный темп, стараясь прикончить ненавистного соперника как можно скорее и как можно более жестоко.
Даниэль успел заметить только, как он врезал ногой Красному Воину в пах, и как тот от неожиданности, судорожно взмахнув, не удержал в руках свой слишком тяжелый меч.
Одно мгновение Даниэль уже чувствовал, как входит в тело Родгара тонкое стальное жало, но в следующий миг падающий меч рухнул прямо на замахнувшегося вожака; он споткнулся, получив удар лезвием по голове, едва не опрокинулся назад, и Красный Воин, очень коротко размахнувшись, врезал ему кулаком в живот, почти одновременно пытаясь свалить предводителя ударом головы в грудь.
Вожак рухнул, Родгар выхватил кинжал и воткнул его в грудь черноволосому, прямо между вскидываемых с парирующим кинжалом рук предводителя.
Тот дернулся, судорожно захлебываясь, Родгар отскочил, оббежал его, схватил свой меч и вознес его над головой, начиная рушить вниз.
Вожак, на губах которого лопался кровавый пузырь, а лицо которого было перекошено гримасой разрывающей его боли, пнул его обеими ногами снова в пах.
— Аа-а-ахх! — изумленно закричал Родгар, выпучив глаза и пытаясь понять, что же произошло; меч его, едва удерживаемый нетвердыми руками, рухнул вниз... на врага.
Обхватив руками свою незащищенность, Красный Воин пытался отступить назад, — так до сих пор не получив ни одной раны, — а предводитель Свободных, удерживая правой рукой торчащий в легком кинжал и с трудом шевелясь после пропаханной падающим мечом полосы по груди к животу, также пытался, со стоном сквозь стиснутые зубы, подняться и нащупать свой выроненый тонкий меч.
Он даже первым пришел в себя и сумел ухватиться за шпагу левой рукой, подтаскивая ее к себе и начиная подниматься, когда Родгар также вернулся в бренный мир и обнаружил, что меч валяется на земле, а из желе за у него остался только кинжал, но достать он его не успеет, а отступать некуда. Потому что он оказался прижат к серой каменной стене...
Даниэль вторично почувствовал, как входит в тело Красного Воина тонкая стальная смерть, потому что, даже тяжело раненный, вожак оставался потрясающе, мастерски, слишком быстр для противника, разгибающегося с непонимающим изумлением в глазах.
Предводитель сделал выпад — и Воин в Красном испуганно закричал, вскидывая руки вверх, словно пытаясь стать тоньше и все же успеть отскочить или вжаться в камень настолько, чтобы перенять его неуязвимость...
Даниэль, бледный от охвативших его чувств, подался вперед, как и все, наблюдающие этот фантастический бой, и вместе со всеми, неверяще, потрясенно увидел, как изгибается воткнутая в тело шпага, как наваливается на нее не удержавшийся на ногах вожак, и как она с визгом и искрами съезжает вниз по каменной стене — тонкая, блестящая... чистая.
