Они не стали тратить время на ласки. Над обоими властвовало желание. Обыкновенное животное влечение, которое можно было утолить только одним – завершающим, торжественным в своей простоте актом.
Она вовлекла его в это сумасшествие, в этот жар, в эту радость слияния, и Джаред с готовностью отдал ей все: и разум, и душу. Он не смог бы теперь удержаться, даже если бы от этого зависела его жизнь.
Врезаясь глубже и глубже в умопомрачительную сладость ее тела, Джаред чувствовал, как внутри у него все пульсирует необычайной живительной силой. Никогда еще не было в его жизни подобной всепоглощающей радости, ни разу еще он не любил такую желанную женщину.
Он не мог сопротивляться чарам Фелисити и знал, что ему остается лишь вечно удерживать ее возле себя, любить ее до конца дней своих.
Сейчас ему хотелось еще немного продлить эту сладкую пытку, потянуть время, возвести ее еще выше на вершину экстаза, но в конце концов Фелисити взяла власть над ним в свои руки.
Та, что так долго воздерживалась от близости с мужем, теперь буквально сводила его с ума своими прикосновениями, та, что клялась, будто он ей безразличен, желала его как одержимая. Позабывшись от страсти, она прикусила кожу на его плече, потянула за волосы, впилась в спину ногтями, словно заставляя себе повиноваться. Теперь, когда он с готовностью слушался ее молчаливых, нетерпеливых приказов, Фелисити обхватила его ногами за пояс, словно замкнула навеки в этом страстном объятии, и стала подниматься к нему все выше, как будто предлагала новые волшебства.
Джаред боялся, что она так и не испытала наивысшего наслаждения, когда тело ее вдруг распрямилось и вытянулось под ним. Но он был без ума от желания, как какой-нибудь дикий зверь, сходящий с ума от запаха самки, и уже не мог совладать с поглотившей его страстью, не мог остановиться, но еще в состоянии был увлечь за собой любимую.
Он протиснул руку между их животами и стал, кругами поглаживая и слегка нажимая, ласкать заветный бугорок. Моментально Фелисити превратилась в демона, заметавшегося в поисках света.
Теперь уже ему не вырваться! На этот раз она крепко держала его в себе, в безумном восторге пытаясь втянуть глубже, и эта сладкая боль заставляла его торжествовать.
И вдруг она рассмеялась таким отчаянным, заливистым смехом, который, казалось, был отголоском сумасшествия, овладевшего ее разумом и телом. Голова ее запрокинулась, зубы обнажились, словно она не могла больше терпеть захлестнувшую ее радость. Джаред ощутил могучие, затягивающие волны экстаза, которые тащили его все глубже и глубже, в самую пучину любовной агонии. В следующий миг он позабыл обо всем на свете, кроме своей любви, кроме сладостного сумасшествия, кроме того ослепительного света, который несла в его жизнь Фелисити.
Потом он долго не мог пошевелиться. Еще никогда Джаред не испытывал ничего подобного, потрясшего его до глубины души. Удовольствие было так остро, что он, казалось, расстался навсегда со своим сердцем.
Не раньше чем через несколько минут он нашел в себе силы, чтобы приподнять голову. Лишь только заглянув в лицо Фелисити, он сразу же понял по ее глазам, что натворил. Поглощенный пламенем страсти, Джаред совсем забыл о данном себе слове, и вот теперь Фелисити знает правду, знает, какого счастья он хотел ее лишить.
– Подожди минутку. Не надо так расстраиваться… – начал Джаред.
– Подонок!
Он встряхнул головой. Ему никак не удавалось собраться с мыслями. Он должен был объясниться, сказать ей, почему так поступил, но понял, что едва ли сумеет связать хоть пару вразумительных фраз.
– Фелисити, ну пожалуйста…
– Убирайся отсюда.
– Дай же мне хоть минуту, черт побери!
– Для чего? Чтобы ты успел придумать новую ложь?
– Нет, чтобы я мог рассказать тебе правду, чтобы вообще смог найти слова, которые ты поймешь.
– О, я отлично все поняла! Я поняла, что ты до глубины души эгоистичен, что ты использовал мое тело ради собственного удовольствия, отнюдь не беспокоясь о том, чтобы я получала удовлетворение взамен. Убирайся!
– Но послушай же!
Она дала ему пощечину, и от этого жгучего удара Джаред резко вдохнул. Через секунду обе ее руки оказались прижаты к постели высоко за головой.
– Ненавижу тебя. Отпусти!
– Сначала выслушай меня! – Свободной рукой Джаред потряс Фелисити за плечо. Зубы у нее застучали, и она моментально притихла. Переждав мгновение, он продолжал: – Я знаю, ты думаешь, что я заботился только о себе, но ведь нет большего наслаждения, чем наша близость. И если я лишал тебя всей полноты этого счастья, то и себе отказывал в том же.
По глазам Фелисити он понял ее смятение. Она явно не понимала: если это правда и действительно для него нет большего удовольствия, так почему же тогда он удерживался от этого? Почему отказывал им обоим в полноценном счастье?
– Но ведь есть нечто большее, чем простое совокупление, – продолжал Джаред, – есть моя любовь к тебе. К тебе, а не только к твоему телу. Я люблю твой смех, твое озорство, даже гнев твой, все, что делает тебя такой прекрасной. Я просто не могу рисковать потерять тебя. Моя первая жена умерла в родах. И я не могу снова допустить этого.
– Ты не можешь того, не можешь этого. А как насчет меня? Разве я не имею права сама выбирать, что лучше для меня? И как же наш уговор? Ты согласился на него, надеясь обмануть меня. Оказывается, ты и не собирался выполнять своих обязательств!
– Да, я знаю, что поступил эгоистично, даже бесчестно, но я не ожидал, что обман откроется.
– Вот так так! И по-твоему, это хорошо? Получается, что можно лгать, воровать, убивать, лишь бы тебя не поймали за руку? Нет, Джаред, это не простая ложь. Это настоящий обман. Как же я могу доверять тебе после этого?
– Ты права, если бы я подумал получше, то, наверное, не стал бы так поступать. Но мне и в голову не приходило, что я настолько забудусь и потеряю контроль над собой.
– Так вот в чем дело? Ты потерял контроль?
– Господи, – простонал Джаред, утыкаясь носом ей в шею, – я еще ни разу в своей жизни не забывался до такой степени!
– А теперь пусти меня, – сказала Фелисити с абсолютным спокойствием в голосе.
– Зачем?
– Я хочу еще раз тебя ударить.
Джаред улыбнулся. Теперь он был уверен, что сумеет убедить ее. В голосе Фелисити он услышал обнадеживающие мягкие нотки. Может быть, она еще не поняла этого вполне, но уже чувствовала, что Джаред не нарочно причинил ей боль.
– Фелисити, послушай. Я знаю, что был не прав, но я просто не мог подвергать опасности твою жизнь. Эта потеря была бы для меня невыносима. Такое уже случилось однажды, и во второй раз я не мог этого допустить.
– Да? И что же теперь? Ты полагаешь, что мне станет жалко тебя и я скажу: «Ну ладно, дорогой. Правда, ты пытался лишить меня величайшей радости в жизни, но я тебя прощаю»?
