– А поскольку я все еще тут, можешь рассчитывать на мою помощь.
– На вашу помощь? – Лили усмехнулась и, помолчав, совершенно спокойно, без тени враждебности, а лишь словно констатируя факт, произнесла: – Вы не можете помочь мне, Морган. Ни вы, ни кто-либо другой.
– Прекрати, Лили. Хватит вести себя так глупо!
– Не глупо, а всего лишь трезво. Когда меня вынудили покинуть Нью-Йорк, я находила утешение в мысли о том, что, оставив свое прошлое позади, смогу все начать сначала. Я много путешествовала, побывала в самых отдаленных уголках мира. Но куда бы я ни приезжала, первым известием становилось то, что слух о моей испорченной репутации снова опередил меня. Тогда я перестала выезжать вообще. И представьте: все разговоры обо мне прекратились. Или по крайней мере мне так казалось. На какое-то время я даже поверила, что когда-нибудь люди смогут забыть. Но этого не произошло. Я не могу оставить Пурпурную Лили в прошлом. Она преследует меня повсюду. – Молодая женщина опустила голову. – Я больше не в состоянии с этим жить. Я устала быть сильной.
– До сих пор я думал, что ты сражаешься с теми, кто называет тебя Пурпурной Лили. Но теперь у меня появились сомнения. Похоже, ты всю жизнь борешься с собой.
Лили бросала на него острый взгляд, но он продолжил:
– И теперь, мне кажется, ты собираешься сдаться без боя. Ты уже готова до конца играть роль, на которую тебя обрекло общество, вместо того чтобы доказать: ты нечто большее, чем твое прошлое.
– Но это не так! Я не могу избавиться от своего прошлого, а эти два слова – как несмываемое клеймо, с которым я никогда не расстанусь.
– Только потому, что ты сама этого не хочешь. Борись, Лили. Докажи всему миру, что ты совсем другая. Ты любишь детей, а они – тебя. Так сражайся за них!
Она резко отвернулась.
– Я не могу.
– Нет, можешь!
Морган подошел к ней и, взяв за плечи, повернул к себе. Его мысли спутались, когда он увидел, что она смотрит на него, как человек, загнанный в угол. Вся ее бравада, демонстративное безразличие и наигранная веселость исчезли. Черты прелестного фарфорового личика искажала неприкрытая боль.
– Лили!.. – выдохнул он, привлекая ее к своей груди. На этот раз она не оттолкнула его. Ее тонкие пальчики вцепились в его рубашку, и она приникла к нему. Но его близость не успокоила ее, а казалось, расстроила еще сильнее. Не разжимая пальцев, в следующее мгновение она все-таки попыталась оттолкнуть его.
Неужели она боялась дать волю своим чувствам? Боялась уступить?
– Лили, почему ты не хочешь обнять меня?
– Потому что, боюсь, так будет еще хуже.
Она отстранилась от него, и их взгляды встретились.
Как всегда, у него захватило дух от ее красоты, и сердце забилось сильнее. Но сегодня, заглянув в полные муки прекрасные синие глаза, взгляд которых был с надеждой устремлен на него, Морган ощутил и нечто иное. Он неожиданно понял, что любит ее. Несмотря на все, что она сделала когда-то, он любит Лили. Труди Спенсер оказалась права.
Когда несколько недель назад преподавательница живописи сказала ему об этом, он не смог с ней согласиться. Он был готов признать, что желает Лили как женщину, что между ними возникло своего рода взаимопонимание, но не больше. Теперь же он больше не мог отрицать правду – он действительно любит Лили, и любит так сильно, как никогда и никого не любил в своей жизни. Эта странная женщина-ребенок незаметно стала неотъемлемой частью его жизни, и он уже не мог представить, что будет с ним, если она вдруг исчезнет.
Так вот почему, наконец понял Морган, он никак не мог заставить себя покинуть ее дом!
Но их с Лили счастье невозможно, пока он не заплатит по счетам. Пока не отомстит Джону Крэндалу. Готов ли он к этому?
Подавив в груди стон, Морган вновь привлек ее к себе.
– Лили, – прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы, – я люблю тебя…
Морган ожидал, что, услышав его слова, она крепко обнимет и приникнет к его груди, словно вверяя ему себя. Однако вместо этого тишину комнаты прорезало короткое, отрывистое «Нет!».
Лили с силой оттолкнула Моргана, высвобождаясь из его рук.
– Нет! – повторила она и отступила на шаг. Глаза ее расширились. – Ты не можешь любить меня.
– Но это так. Я люблю тебя, Лили Блэкмор. И полюбил уже давно, хотя, находясь в плену собственных заблуждений, никак не решался признать это.
На лице ее отразились противоречивые чувства. Морган понимал, что ей отчаянно хочется поверить ему.
– Как ты можешь любить меня после всего, что слышал обо мне?
– Просто я вижу в тебе не только Пурпурную Лили. И кроме того, я ведь уже говорил, что все совершают ошибки.
– Ошибки? – Она закрыла глаза и, стоило ему протянуть к ней руку, отступила еще дальше.
– Лили, я пытаюсь сказать тебе, что прошлое не имеет для меня значения. Я верю в ту Лили, которую знаю. – Он заставил ее посмотреть на него. – И я верю, что ты сможешь начать сражение за детей и выиграть его.
Она отвернулась. Одним решительным движением Морган вновь заставил ее повернуться к нему.
– И я верю в то, что ты сможешь стать им самой лучшей матерью на свете.
Казалось, она целую вечность молча смотрела на него. И в тот момент, когда Морган подумал, что Лили вот-вот попросит его оставить ее в покое, она заговорила:
– Тогда, должно быть, ты веришь в чудеса? Он улыбнулся, вспомнив об их давнем споре.
– Не в чудеса. В тебя! В ту силу, которой ты обладаешь и которой обладала всегда. Положись на меня, Лили. Рассчитывай на меня во всем. Ты не должна опускать руки.
Она вздохнула и покачала головой:
– Ну как ты не понимаешь, Морган? Мне приходится сдаться, потому что я осталась одна. Все оставили меня. В конечном счете все меня предают, даже если кто-то поначалу и не собирался делать этого…
– Лили, ты не права!
Неожиданно она прервала Моргана, приложив палец к его губам.
– Я попытаюсь отстоять детей. Я попытаюсь сделать то, что обязана сделать. – Поколебавшись, она добавила: – Но я не хочу, чтобы ты оставался здесь, Морган.
Если бы он и пожелал ей ответить, то все равно не смог бы этого сделать – от удивления он потерял дар речи. Пытаясь понять смысл слов Лили, он лишь растерянно смотрел на нее.
– Я не могу позволить тебе войти в мою жизнь, Морган.
– Еще как можешь!
– Ты сказал, что любишь меня, что видишь во мне не только Пурпурную Лили.
– Да, это так.
– В этом-то все и дело. Ты так и не смог понять, что я никогда не была Пурпурной Лили.
– Но ты сама сказала, что позировала Готорну?
