– Ты еще не попробовал ни вина, ни сыра, – промолвила Лидия.
– Ты отвлекаешь меня. Я хочу смотреть на тебя.
В мгновение ока он сорвал с нее тонкое одеяние и отбросил в сторону.
– Только, пожалуйста, не отпускай шуток по поводу моего живота, Брюс, хотя, должна признаться, я горжусь им.
Брюс удивленно вскинул брови:
– Гордишься? Почему, дорогая?
– Потому что ношу твоего ребенка. – Она зарделась. – Хотя порой мечтаю, чтобы живот у меня снова стал плоским.
– Всему свое время, любимая. – Брюс посмотрел на ее живот с несвойственной ему нежностью и улыбнулся, заметив, как дрогнули под его взглядом ее ресницы. – Но этот животик, детка, ведь не помешает тебе немного поозорничать?
– Твое желание – закон.
– Но мы постараемся не забывать о маленьком наследнике, верно?
Нагнув голову, он осыпал ее грудь и живот жаркими поцелуями.
Они резвились на своем ложе любви, то взлетая, то падая, как корабль на бурных волнах. Наконец вынырнули из-под смятого одеяла, чтобы глотнуть воздуха, и, стукнувшись лбами, расхохотались.
– Эй там, на румбе!
Брюс помог ей выпутаться из клубка простыней.
– Я здесь! – рассмеялась Лидия и перевернулась на живот, заглянув под подушку и соблазнительно отставив зад.
– Что-то ищешь, любимая? – спросил он.
– Свое достоинство, что же еще? – хихикнула Лидия.
– Утрачено. Необратимо, – сообщил ей Брюс, давясь от смеха. – Но постой. – Он поставил ее на пол рядом с развалившейся горкой матрасов. – Дай я немного уберу.
– Позволь мне, Брюс. – Она наклонилась.
– Не напрягайся, любимая. Побереги свои силы.
Насвистывая лихой матросский мотив, Брюс сложил матрасы, расстелил одеяло и взбил подушки. Восстановив порядок, Брюс взял ее на руки и снова положил на постель.
– Я хочу тебя, Лидия. – Он поцеловал ее припухшие губы. – Хочу доставлять тебе наслаждение.
– А нашему ребенку это не повредит?
– Когда счастлива мать, счастлив и ребенок, – заверил ее Брюс. – Сейчас я тебе это докажу.
Он поцеловал ее ладошки. Сначала одну, потом другую. Затем стал покрывать поцелуями ее тело.
Словно загипнотизированная, смотрела Лидия, как большие выразительные руки Брюса играют на ней, как на виолончели, извлекая из ее души дивную музыку. Ее сердце забилось в озорном арпеджио, когда она достигла того волшебного момента, когда весь мир замирает. Она приблизилась к самому порогу! И тут крещендо удовольствия прорвало плотину, как весеннее половодье, омывая ее.
Лидия ахнула и протянула к нему руки.
– Нет, любимая, позволь мне, – прошептал Брюс и стал ласкать ее грудь. Лидия уже была готова взмыть на вершину блаженства, очарованная мелодией, которую исполняло на ней тело Брюса.
Брюс опустился между ее бедер.
– Откройся мне, любимая!
Ее матовые бедра расслабились. В мерцающем свете поблескивала роса ее страсти, окруженная золотистым ореолом кудряшек. Он вдохнул запах возбужденной женской плоти, показавшийся ему слаще нектара медовых сот.
Заключив в ладони ее груди, он слегка пощекотал набухшие соски, услышал, как застонала Лидия, и припал к истоку глубочайшей женской тайны. Взлетев на крыльях экстаза, Лидия отдавалась рапсодии эротической любви. Возвышаясь над ней, Брюс дирижировал своей дирижерской палочкой, подобно демоническому маэстро, вознамерившемуся доиграть музыку до последней ноты.
Глава 27
Разбуженные лучами солнца, Брюс и Лидия уставились друг на друга.
– Доброе утро.
Еще не совсем проснувшись, Лидия сползла с матрасов и удалилась за ширму в дальнем конце их любовного гнездышка. Возвратившись, она нашла Брюса лежащим с закинутыми за голову руками и любующимся ее нагим телом.
– Каждый раз, когда я вижу эту китайскую ширму, я вспоминаю стоящую за ней красивую женщину, отважно дававшую мне брачную клятву верности.
Лидия покраснела.
– Я тоже питаю к ней сентиментальные чувства.
Лидия прошлась перед ним с улыбкой и остановилась, чтобы поправить постель. Брюс не сводил с нее глаз. В душе Лидия сознавала, что прошлой ночью между ними произошло нечто важное, более глубокое, чем восторг соединения двух тел. Они стали настоящими друзьями и любовниками.
Брюс, сколько мог, терпел, наблюдая, как Лидия кокетничает. Потом, не выдержав, запустил в нее подушкой. Она с визгом увернулась, и подушка – о, черт! – перелетела через балкон.
Хохоча, они бросились к перилам посмотреть, где она приземлилась, и потом, наслаждаясь близостью друг друга, долго стояли, обозревая окрестности. «Рамиллис» переместился к Фишер-Айленду, Остальные британские корабли лениво несли дежурство в двух милях от устья Темзы, готовые в любой миг перехватить американское судно, вознамерившееся выйти в открытое море. Всего их было пять.
Брюс перечислил суда, которые обошел, возвращаясь в порт.
– У Харди будут проблемы, – хмыкнул он.
– Миссис Харрис говорит, что британский адмирал прислал на днях в Нью-Лондон корабль для переговоров. Теперь он грозит потопить любое судно, которое попытается выйти в залив.
Обеспокоенная планами Брюса, Лидия вскинула на него глаза.
– Все потому, что владельцы «Орла» не поленились заминировать его, – пояснил Брюс. – Когда люди Харди захватили его и высадились на борт, корабль взорвался. Многие погибли. А сколько было раненых!
– О, Брюс, как ты можешь сейчас помышлять о выходе в море? – воскликнула Лидия. – Британцы не упустят момент, чтобы отомстить первому же американскому кораблю, который попытается прорвать их блокаду.
– Успокойся, любимая. В отличие от тебя я не безрассуден. – Он рассмеялся и поцеловал ее в волосы, не дав возможности возразить. – Я подожду, пока британцы не ослабят свою бдительность.
– Значит, сегодня ты меня не покинешь?
– Не только сегодня, а еще несколько дней, а то и недель. – Он пощекотал ее под подбородком. – Я рад возможности провести лишний денек со своей красивой женушкой.
Обняв мужа за талию, Лидия прошлась с ним по балкону. Ее сердце пело. Брюс не спускал глаз с мыса. С мужем она чувствовала себя в безопасности.
Снизу доносился шум проснувшегося дома. В огороде бегал, махая пушистым хвостом, их пес Бран, следуя по пятам за Айзеком Йорком, рыхлившим землю на грядке с крупными кочанами капусты.
– Я и не догадывался, какой чудесный вид открывается отсюда на гавань, – пророкотал над ее ухом голос Брюса. – Это отличный наблюдательный пункт.
