В последних числах января наступившего 1779 года английское правительство, наконец, договорилось с американцами о вывозе своих подданных из колоний. Сюзанна сразу воспрянула духом и одновременно возобновила попытки уговорить сестру уехать вместе с ней. Но все уговоры были тщетны. Касси лишь согласилась проводить сестру до небольшого форта на побережье, откуда отправлялся английский корабль.
До назначенного места было довольно далеко, и им пришлось провести в утомительной дороге полдня. Когда они, наконец, добрались до форта, день уже начинал клониться к вечеру. На пристани дул обжигающий январский ветер, который проникал даже под теплую одежду. В этот день здесь собралось так много людей, что, казалось, все они не поместятся на один корабль. Однако вскоре Касси поняла, что многие приехали лишь для того, чтобы проводить своих друзей и близких в дальний путь. Война развела многих родственников и добрых знакомых по разные стороны барьера, и расставание было горькой, но неизбежной необходимостью.
Касси стояла на пристани с Сюзанной и ее мужем. Вещи их уже давно были на судне, и они, как и многие другие, ожидали, когда подадут знак к посадке. Кассандра сразу отметила, что почти все отъезжающие принадлежали к аристократам, и некоторых ей доводилось встречать в прежние времена.
Налетел новый порыв ветра, и Касси плотнее затянула завязки своего бархатного серовато-зеленого плаща, того самого, в котором она два года назад приехала в Филадельфию к жениху. Не без доли зависти девушка взглянула на новую шубку Сюзанны из синего бархата, подбитую соболями. Она была вынуждена признаться, что, невзирая на перенесенные трудности и лишения, Сюзанна выглядела более спокойной и довольной, чем когда-либо в жизни. Исполнение заветного желания — выйти замуж за богатого аристократа — положительно сказалось на ее характере. Впрочем, не изменилась ли и она сама под влиянием своей новой любви?
— В последний раз спрашиваю тебя, Кассандра, — Сюзанна смотрела на сестру с отчаянной мольбой, хотя и без особой надежды, — может, все-таки передумаешь и уедешь с нами?
— В последний раз, Сьюзи, — нет! Для меня это просто невозможно. Постарайся, наконец, понять меня и прости, если что не так.
— Значит, нам остается только обнять друг друга покрепче и пожелать удачи. Я желаю тебе большого-большого счастья, сестренка! — Сюзанна обняла Касси и с чувством прижалась к ней.
— И я желаю тебе того же, милая Сьюзи, — ответила Касси, всматриваясь в лицо сестры сквозь завесу набежавших слез. — Настоящего счастья и исполнения всех твоих заветных желаний.
— А еще я желаю тебе, чтобы твои надежды на счастливую жизнь в этой стране и удачное замужество оправдались. Надеюсь, твой мятежный офицер окажется достойным тебя, и будет ценить такой подарок судьбы, как моя дорогая сестренка.
— Да, вот уж действительно хороший подарок подкинула ему судьба в моем лице! — усмехнулась Кассандра. — Если бы ты только знала, как трудно ему пришлось со мной. Ну да теперь все это в прошлом. Только бы он остался жив, иначе никакие пожелания мне не помогут.
Она на минуту нахмурилась, и Сюзанна, как могла, постаралась ее утешить. Вскоре прозвучал сигнал к отправке корабля.
— Пора, пора, — маркиз обнял жену за плечи и повернулся к свояченице. — Ну, леди американка, я присоединяюсь к пожеланиям моей супруги. А от себя хочу добавить, что очень надеюсь когда-нибудь увидеть вас в своем английском замке. Когда закончится эта ужасная война, приезжайте к нам со своим героем, этим неугомонным подполковником Мейсоном.
Сестры в последний раз крепко обнялись, и вскоре рядом с Касси остались лишь такие же провожающие. Несколько раз девушка грустно вздохнула, вытерла слезы и стала пробираться сквозь плотную толпу туда, где в длинном ряду экипажей стояла ее карета. Внезапно ее бросило в жар: она услышала совсем рядом до боли знакомый голос.
— Так вы говорите, что корабль уже отплывает? — громко и встревожено звучал обращенный к кому-то вопрос. — И все пассажиры уже там?
— Совершенно верно, господин офицер, — ответил ему кто-то. — Да смотрите, уже и якорь поднят.
Касси порывисто обернулась, но услышала позади себя лишь крепкое отчаянное ругательство и заметила, как всколыхнулась огромная толпа. Она бросилась в ту сторону, откуда донеслись слова, с усилием расталкивая стоявших перед ней людей, и уже подумала, не померещилось ли ей все это, когда, выбравшись на более открытое место, вдруг прямо перед собой увидела Джеральда.
Он стоял у самого края площадки, нависающей над морем, и с волнением смотрел, как огромный корабль медленно разворачивается и капитан отдает матросам последние распоряжения. Какое-то время он неподвижно стоял на месте, всматриваясь в лица пассажиров, потом опустил голову и мрачно уставился на землю, словно не зная, что делать дальше.
Пару минут Кассандра растерянно наблюдала за ним, не в силах поверить, что он стоит перед нею, живой и невредимый. Прошло несколько долгих месяцев с тех пор, как они виделись в последний раз, и черты лица Джеральда Мейсона всплывали в ее памяти довольно расплывчато. У нее не осталось даже маленького его портрета, и сейчас ей казалось, что он стал совсем не таким, каким представлялся в воспоминаниях. Но вот Джеральд слегка повернул голову, и она узнала знакомый блеск темных глаз, знакомую манеру покусывать верхнюю губу в минуты сильного волнения. И тогда счастливая улыбка озарила ее лицо, а руки сами потянулись к любимому. Сделав навстречу Мейсону несколько шагов, она едва совладала с волнением и громко окликнула:
— Джерри!
Он мгновенно обернулся и радостно вскрикнул, узнав ее. В следующий миг Джеральд уже крепко сжимал девушку в объятиях, не обращая ни малейшего внимания на любопытные взгляды многочисленных зевак.
— Касси, милая, родная, любимая моя Касси! — восклицал он, восторженно разглядывая ее с головы до ног. — Значит, ты все-таки не уехала? Не уехала вместе с сестрой в Англию?
— Но, Джерри, послушай, — она укоризненно взглянула на него, — я ведь и не собиралась этого делать. С чего ты взял, что я хочу уехать из колоний? — Касси смотрела на него с недоумением, не понимая, что он такое говорит.
— Я приехал в Балтимор, и твоя тетушка сказала мне, что ты поехала провожать сестру. Тогда я примчался сюда и, когда не нашел тебя на пристани, страшно испугался, что родные уговорили тебя уехать и что ты решила отправиться в Европу вместе с ними.
— Уговорили? Но ведь меня трудно уговорить сделать то, что мне не по душе, разве ты не знаешь? Джерри, любимый! — Она взглянула на него с ласковым упреком. — Ну, как ты мог подумать такое? Разве ты перестал верить в мою любовь?
Он посмотрел на нее таким странным взглядом, что ей стало не по себе.
— Курьер генерала Вашингтона… — медленно проговорила она. — Ты что, не получил моего письма?
— Нет. Любовь моя, ты ведь даже не знаешь всего. — Взгляд Джейсона вдруг стал виноватым. — Тот курьерский отряд, что должен был доставить нам почту из Балтимора, был задержан англичанами. И я так и не получил твоего письма. А ты писала мне?
