Она хотела меня
Я начал думать, что все женщины – это транссексуалы. Я не мог найти разницы. Это вызывало неудовлетворенность. Как-то я ехал в метро, направляясь к «Салли», – я чувствовал себя не в форме, чтобы вести машину, – и увидел юную испанскую девушку, сидящую на коленях у своего парня. Она была хорошенькая. Ей нравилось сидеть на коленях. Так что я решил, что она, должно быть, транссексуалка. Только я не мог поверить, что она так открыто ведет себя в метро. Будучи евреем, я был приучен к сдержанности, старался не привлекать внимания и не быть смешным. Ту же склонность я заметил в транссексуалах. Вне стен клуба они совершенно не стремились на первый план, они смешивались с толпой.
Девушка была похожа на испанскую девушку у «Салли»: джинсы, грубые ботинки, ворсистое пальто, сильно накрашенные красные губы – но, может быть, она была настоящей девушкой. Проблема заключалась в том, что я уже долгое время не видел настоящих девушек, сидящих у мужчин на коленях. Мне казалось, что только транссексуалы откровенно ведут себя с мужчинами. Я изучал молодую парочку. Именно парень убедил меня в том, что его подруга – настоящая девушка. Он был слишком свободен и естественен. Он был настоящим парнем, и она была настоящей девушкой. Я решил, что, может быть, в испанской общине старые роли все еще неизменны. Я позавидовал этим двоим. Они целовались. Я хотел быть ими обоими. Я хотел быть достаточно сильным, чтобы держать кого-то на коленях, и достаточно привлекательным, чтобы на них сидеть.
Обычно я смотрел в темное окно сабвея, как в зеркало. Мне было двадцать шесть лет. Я начинал лысеть и не выносил своей внешности. Мое лицо было искажено мукой, а костюм молодого джентльмена: вельветовые брюки, спортивная твидовая куртка и плащ – казался симуляцией респектабельности.
Из-за этой счастливой, жизнерадостной парочки я вошел к «Салли» полный жалости к себе. С тех пор как Генри уехал, я бывал в баре несколько вечеров в неделю, и по большей части это место приводило меня в хорошее расположение духа. Девушки были прекрасны. Их красота заставляла меня чувствовать себя живым. Но в тот вечер я понимал, что не сумею встряхнуться, не сумею избавиться от жалости к себе. Я присел у большого овального бара и заказал ром с колой. Поискал глазами мисс Пеппер, но ее не было. Бар был заполнен дымом и народом. Там была дюжина девушек и вполовину меньше мужчин. Девушки выглядели сексуальными, мужчины – пристыженными.
Ко мне приблизилась высокая блондинка в узком красном платье, которое открывало ее прекрасные груди и красивые ноги. Я уже видел ее здесь, но заговорили мы в первый раз.
– Как дела? – спросила она.
– Прекрасно, – ответил я. – Небольшая депрессия. – Иногда я позволял себе быть с девушками откровенным, может быть, надеялся, что одна из них сможет помочь мне. – Все хорошо.
Но на моем лице, должно быть, отразилась боль, и блондинка, не желавшая упустить шанс получить мои деньги, спросила:
– Из-за чего же у вас депрессия?
– Потому что я ненормальный.
– Почему это вы ненормальный?
– Потому что я здесь.
– Вы не чокнутый, – сказала она. – Бог создал вас таким. Вам нравятся Королевы. Ну и что? Разве Бог совершает ошибки? Я красива – разве он ошибся, создавая меня?
– Нет.
– Послушайте, Бог не делает ошибок… Ну так что, не отправиться ли нам на свидание? Я знаю, вам понравится мой большой член.
У многих Королев, как у этой блондинки, была своего рода религиозная философия. Они нуждались в ней, чтобы выжить. Весь мир был против них. Но девушка пыталась обратить меня в свою веру лишь для того, чтобы добраться до моих денег. Я, в общем, не возражал, но проделывалось это чересчур грубо. Мне нравилось, когда девушки вели себя женственно и не упоминали о пенисах. По мне было лучше совсем позабыть о пенисе и потом разыграть удивление и восхищение, если позже пришлось бы его увидеть. Я сказал блондинке:
– Не сегодня.
– Многое теряете. – Она одарила меня сладкой улыбкой в надежде завлечь как-нибудь в другой раз и, ухватив за промежность, слегка сжала ее. Все Королевы делали это. Потом она отошла.
