– А ты что здесь делаешь? Ты тут один? Черт, а мы думали, ты погиб, приятель!
Постепенно я начала осознавать, что ничего страшного не происходит. Кажется, там просто кто-то из их знакомых. Значит, надо перебороть свой страх и войти.
Я прокляла себя за несдержанность. Надо бы уже научиться держать себя в руках и не поддаваться панике при первой возможности. Я сделала усилие и вошла в комнату. На одной из кроватей там сидел человек: плотный мужчина лет сорока. На нем была такая щетина, как будто бы он не брился по меньшей мере дней десять.
Лео обернулся ко мне. Я поняла, что бояться нечего. Это был один из тех людей, который не опасен. Лео и Брайен улыбались, видя его. Нужно разыграть любезность и мне.
Я уже знала, как ведут себя в этом случае мужчины. Я протянула бородачу руку:
– Элиот, – сказала я.
– Иисус, – представился тот.
Я поняла, что Лео не молился богу. Просто назвал человека по имени. От сердца у меня отлегло еще раз. Я моментально почувствовала расположение к человеку, которого так зовут. И рядом с которым улыбаются Лео и Брайен.
– Как я рад, что вы пришли, ребята, – говорил он. – Я тут сижу один уже третьи сутки. Думаю: да когда же кто-нибудь сюда придет? Так и одичать можно. Видите, как я бородой оброс?
Я видела. И снова подумала, что Том был прав. Когда есть условия, в них может что-то возникнуть. Иисус чувствовал себя одичавшим. Борода у него росла быстрее, чем у любого другого человека в этом корпусе. Я не удивлюсь, если у меня самой вырастет борода. Я, скорее, обрадуюсь этому. Мне так она нужна, чтобы не выделяться среди остальных, что она действительно может это сделать.
Может, я сейчас рассуждала не совсем логически. Но я чувствовала, что в данный момент права.
– Так ты что, отсюда не выходил? – спросил Лео.
– Нет, – сказал Иисус. – Меня же никто не отпускал. Я же каторжник. Вы что, забыли? Мой срок еще не кончился. Я решил, что какие бы эксцессы не происходили, нужно делать то, что положено. И я вовремя вставал, чистил зубы, шел в столовую. Я бы ходил на работу и долбил камень, но никак не мог открыть двери. Они заблокированы.
– Чудак! – усмехнулся Брайен. – А где ты спишь? На верху?
Иисус поднял палец вверх, указывая на второй этаж кровати:
– Я сплю на своем привычном месте.
– Ты можешь спокойно переселиться вниз. Хотя бы на место Толстяка, он умер.
Иисус покачал головой:
– Мое место здесь. Я жду, когда кто-нибудь сюда вернется. И жизнь потечет так же, как и до этого.
Лео усмехнулся:
– Ну ты даешь. А ты можешь представить, что этого не будет никогда?
Иисус покачал головой:
– Нет, вы меня не проведете. Я уже три дня как мог бы уйти отсюда. Но я сижу здесь. И буду сидеть и впредь. Пока сюда не прилетят с Земли и не наведут порядки. Я всегда был против того, что здесь произошло. Я не принимал в этом участие.
Лео присел рядом с ним на постели и положил руку ему на плечо:
– Ты молодец, Иисус. Я восхищаюсь тобой. Ты единственный из нас, кто не ввязался в это дело.
– Да, – поддержал его Брайен. – Ты в одном просчитался, старик. Никто с Земли сюда не прилетит и спасать нас не будет.
– Прилетят! – уверенно ответил Иисус.
Лео и Брайен дружно качали головами.
– Нет, не прилетят. Нам самим нужно позаботиться о том, чтобы выбраться отсюда.
Они стали рассказывать Иисусу, что сейчас творится в корпусе. Тот слушал очень внимательно. Иногда щелкал языком и качал головой, показывая свое неодобрение. Иногда в его лице отражалась мука.
– Ну зачем же Волк так себя ведет? – сокрушался он. – Он производил впечатление очень разумного человека.
Я не знала, как Волк может произвести такое впечатление. Может, Иисус просто очень хорошо относится к людям? Видно было, что он очень хороший человек. Я была очень к нему расположена.
– Ты ведь поможешь нам? – спросил Лео.
– А что для этого нужно?
– У нас есть план. Мы хотим обезвредить каторжников, вызволить Арнольда Рассела, и чтобы он позвал на помощь корабли с Земли.
– Я не буду вставать на чью-либо сторону, – сказал Иисус. – Я считаю, что это неправильно: помогать Расселу или обезвреживать Волка.
– А что же правильно: сидеть здесь и ждать с моря погоды? – спросил Лео.
– Именно это я и буду делать.
– Но ведь это глупо. У нас не так много людей, чтобы провернуть все это. Надо бороться. Что ты можешь здесь высидеть? Только смерть.
– Ну и ладно, – смиренно сказал Иисус. – Зато я умру с чистым сердцем. И буду знать, что не погрешил против истины. Меня сюда посадили за дело. Я согласен с этим. Я должен отсидеть здесь пять лет. И я буду сидеть эти пять лет, что бы ни случилось.
Лео сделал еще одну попытку:
– Если ты нам поможешь, ты сможешь потом отсидеть свой срок. Если нет, ты просто умрешь, как и все здесь. Может, стоит пересмотреть свои принципы? Да, когда-то они были хороши. Ты не испачкал руки в чужой крови, и сохранил свою порядочность. Это хорошо. Но теперь надо постоять за себя.
– Ты предлагаешь мне убийство, – сказал Иисус. – А я против них. Я повторяю тебе еще раз: я вмешиваться не буду. Это не мое дело. Я законопослушный гражданин. Я и так однажды нагрешил, за что и попал сюда. Сейчас я пересмотрел свои принципы, и буду действовать правильно. И ты не свернешь меня с пути истинного. И не трать понапрасну время. Ты не сможешь меня переубедить.
Лео помолчал немного. Иисус улыбался ему, глядя прямо в глаза. Глаза у него были очень добрые. Даже чересчур добрые. Я бы сказала: всепрощающие. И было в этом что-то неправильное. Как будто бы Лео городил перед ним всякие глупости, а Иисус смотрел на него сверху вниз и прощал наивность. Будто он был выше этого, да только не мог это сказать, потому что другие бы не поняли его по глупости своей.
– Ладно, – медленно сказал Лео. – Но ты можешь хотя бы сказать: есть ли здесь уцелевшие скафандры?
Иисус снова улыбнулся своей всепрощающей улыбкой:
– Если я не скажу тебе, ты же все равно пойдешь и станешь их искать, верно?
Лео хотел что-то ответить, но Брайен взял его за локоть:
– Пошли отсюда. Хватит терять с ним время.
Он помог ему подняться. Я вышла первая. Лео за мной. На пороге Брайен остановился и оглянулся на Иисуса:
– Ну что ж, тогда тебе остается только одно – молиться.
– Я буду молиться за вас, – ответил тот.
Почему-то это вывело Лео из себя. Он вернулся в комнату и тяжело встал на пороге:
– Знаешь что, Иисус? Не молись за нас. Мы в твоих молитвах не нуждаемся. Молись лучше за себя. Это будет полезнее.
