Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Но у меня ничего нет с собой.
— Найдем в клубе. И ракетку тоже. Встретимся в баре вашего отеля. Я рыжий, потому сразу узнаете меня. — И он резко дал отбой.
Большими уверенными шагами в бар вошел долговязый рыжий мужчина. У него были резкие черты лица, пушистые рыжие брови, крутой нос и довольно длинные, по крайней мере для дипломата, волосы. Действительно, его нельзя было не узнать. Мы пожали друг другу руки. Он, казалось, был моего возраста.
— Нашел у себя пару старых теннисных туфель, — сказал он, здороваясь со мной. — Какой размер у вас?
— Десятый.
— Очень хорошо. Они вам подойдут. Его открытая машина, синяя двухместная «альфа-ромео», стояла у подъезда отеля, мешая движению. Подошедший полицейский недовольно оглядывал ее. Когда мы садились в машину, он сделал Лоримеру замечание, очень музыкально прозвучавшее на итальянском языке, тот в ответ добродушно помахал ему рукой, и мы поехали.
Как и все в Риме, Лоример весьма лихо вел машину, и мы раз десять оцарапали крылья автомобиля, пока добрались до теннисного клуба, расположенного на берегу Тибра. Говорить во время такой езды, естественно, было невозможно, и он лишь один раз отвлекся, указав мне на «Сады Боргезе», когда мы проезжали мимо них, сказав, что следует сходить в этот музей. Фабиан тоже говорил мне о нем и будет, конечно, рад, узнав, что я побывал там. «Обратите особое внимание на картины Тициана», — при этом наставлял он меня.
Мы проскочили в ворота клуба, и Лоример поставил машину в сторонке, в тени тополей. Едва я взялся за ручку дверцы, чтобы выйти, как он остановил меня, потянув за рукав.
— У вас при себе? — спросил он.
Вытащив из внутреннего кармана объемистый конверт, я вручил его Лоримеру, и тот, не распечатывая, спрятал его.
Мы вышли из машины и пошли к зданию клуба.
— Я рад, что вы поехали со мной, — сказал Лори-мер. — В этот час дня трудно найти партнеров. Я люблю играть перед обедом, а итальянцы после него. Коренные, так сказать, различия двух цивилизаций. И совершенно непримиримые. Мы словно через пропасть зовем друг друга. — Он поздоровался с двумя смуглыми мужчинами небольшого роста, игравшими на одном из кортов, и крикнул им: — Сию минуту придем!
Двое на корте тренировались, ловко посылая мячи друг другу.
— Боюсь, что мне не справиться с вашим темпом игры, — сказал я, следя за тем, как они на корте обменивались неплохими, ударами. — Уж очень давно не играл.
— Неважно. Держитесь лишь поближе к сетке. Они расколются, когда насядем на них. — Лоример широко улыбнулся. Улыбка была и приятная, и дружелюбная, но проступал волчий оскал.
Теннисные туфли оказались мне впору, шорты и рубашка немного широки, но были вполне пригодны для игры.
— Возьмите с собой на корт все, что у вас при себе ценное, — посоветовал Лоример. — Можно сдать на хранение в контору, но там всякое случается. И ни в коем случае нигде не оставляйте свой паспорт, а то в один прекрасный день прочитаете в газетах, что некий сицилиец по имени Дуглас Граймс арестован за провоз наркотиков.
С собой Лоример забрал бумажник, кошелек с мелочью, часы, а также конверт с письмом Эвелин.
Игра доставила мне больше удовольствия, чем я ожидал. Лыжные прогулки этой зимой укрепили меня, и мои движения были быстры и достаточно ловки. Лоример носился по всей нашей площадке, всюду поспевая. Играл он с диким азартом, весьма успешно. В первых двух сетах мы подавили итальянцев, которые, как и предвидел Лоример, стушевались под нашим натиском. В третьем сете у меня от усердия вскочил волдырь на большом пальце и я вышел из игры. Это, конечно, был пустяк по сравнению с удовольствием играть под живительным римским солнцем на берегу той реки, которую, по утверждению Шекспира, Цезарь переплывал в полном вооружении и доспехах. Сейчас, в сухое время года, река выглядела совсем безобидной, так что и я мог бы рискнуть переплыть ее.
После игры, когда мы мылись под душем, итальянцы пригласили нас пообедать в клубе.
— Вы первый раз в Риме? — спросил меня Лоример.
— И первый день, — ответил я.
— Тогда мы не станем здесь обедать. Отправимся в туристское заведение на Piazza Navona. — Я кивнул. Фабиан тоже рекомендовал мне это местечко. — Каждого, кто приезжает в Рим, — продолжал Лоример, — я призываю ни на что не претендовать, а быть только туристом. Осмотрите сначала все классическое: Ватикан, Сикстинскую капеллу, Замок Сан-Анджело, статую Моисея, Форум и так далее. Не зря они сотни лет значатся во всех путеводителях. А потом найдете и свой путь знакомства с этим вечным городом. Будете читать, скажем, Стендаля. Вы знаете французский?
— Нет.
— Жаль.
— Я бы хотел вернуться обратно в школу и начать все с самого начала.
— А разве не все мы этого хотим?
— Ну как, нравится тут? — спросил Лоример. Мы сидели на открытой террасе, глядя на огромный фонтан, который украшали четыре мраморные женские фигуры.
— Очень! — воскликнул я.
— Только никому не рассказывайте. В высших кругах принято считать, что пища здесь несъедобная. — Он ухмыльнулся. — Вас заклеймят мужланом, и вам придется долго искать свою принцессу.
— Но я могу хотя бы признаться, что мне понравился фонтан?
— Скажите, что случайно забрели на Piazza Navona. Сбились с пути в темноте. Если же речь зайдет об этом, то молчите.
Лоример не отрывал глаз от фонтана.
— Хороши, не правда ли?
— Кто?
— Вот эти скульптуры. Для меня это одна из причин, почему я предпочитаю Рим, скажем, Нью-Йорку. Здесь вас подавляют искусство и святыни, а не сталь и стекло многоэтажных зданий страховых компаний и биржевых маклеров.
— Вы давно в Риме?
— Не так уж давно. Да вот разные сукины сыны пытаются убрать меня отсюда. — Он нащупал в кармане письмо, которое я привез ему, вытащил и бегло пробежал, пока мы ожидали заказанные блюда. Когда нам подали, он спрятал письмо обратно. — Пока что ждем, кто первым сделает неверный шаг. Различие во взглядах. Возможно, неизбежное. Не похваляйтесь тем, что знакомы со мной. Шпионы тут повсюду. Когда б я ни вернулся к письменному столу, все бумаги на нем уже кем-то просмотрены. Я говорю, как психопат?
— Не очень-то мне понятно, хотя Эвелин и намекала на разные обстоятельства.
— Это случалось и прежде и, конечно, будет продолжаться, особенно в связи с тем, что происходит в Вашингтоне. То, что проделывал Маккарти, выглядит просто детской кутерьмой по сравнению с тем, что способна вытворять теперешняя братия в Белом Доме. Оруэлл ошибся, предсказывая тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год. Это началось уже в семьдесят третьем. Вы думаете, они уберут из Белого Дома этого взломщика?
— Признаться, я не слежу и не очень-то интересуюсь этим, — пожал я плечами.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
