Он повернулся к Джереми, который очищал от кожуры манго. Его руки до запястья были влажными и сладкими.
– Джереми, где Рональд?
– Он где-то притаился. – Затем ко мне: – Не надо сердиться, – сказал Джереми, – мы для вас еще что-нибудь сделаем.
– Рональд, – крикнул Грегори.
Затем он прошел через патио в поисках сценариста.
– Рональд… Рональд? Тебе не удастся избежать очной ставки. Ты не посмеешь! Иди же.
На террасе показался мужчина маленького роста. Он был бледен и плохо переносил преждевременное облысение. Чувствовал себя неважно.
– Вот Рональд, наш сценарист. Это Лори… Рональд, поблагодари Лори. Посмотри на нее. Это она заполняла твои страницы в течение двух недель.
Мы злобно уставились друг на друга. Рональд бросил мне едва слышно «привет». Я воскликнула:
– Заполняла ваши страницы…
– Ты сделала нам наш фильм… – сказал Грегори с гордостью за меня.
Я вцепилась в кресло. Вмешалась Хелен:
– В «Трактире мертвых богов» есть сцена, где я страдала, как и вы, должно быть, страдаете теперь. Оказалось, что я влюбилась в мертвеца. Тягостно, не так ли?
Гарри закурил другую сигарету.
– Слишком молода, чтобы видеть этот фильм. Я его поставила на место.
– Я вас видела в черно-белом «Удод-мститель», когда мне было семь лет.
– Слишком молода? «Трактир мертвых богов» был снят после «Удода», – сказала Хелен.
– Почему она знает наши фильмы? – спросил Гарри.
– Она меня сводила с ума своими ссылками на старые фильмы, – объяснил Грегори. – Ни секунды жалости. К тому же она отметала реминисценции… Все… Послушай, Лори.
Он повернулся ко мне.
– Я понял, что твою историю можно использовать для создания увлекательного фильма. Ты нас всех прибрала к рукам. Что касается меня, я женат, у меня двое детей, образцовая семья и размеренная жизнь. Не следует считать актеров бабниками и соблазнителями. Мне не хотелось изменять своей жене. Но ты была обаятельна, само искушение.
– Так ты спал со мной, чтобы заставить меня говорить?
– Ты красива, Лори, проницательна и умна.
Джереми только что проглотил половину своего манго.
– И сексуальна. Возможно, потому что она француженка.
Все эти люди собирались делать деньги на моей жизни. Бабки на моих мыслях, моем теле, на всем моем существовании. Постепенно я менялась. Аморфиль мне помогал не запустить в их лица графин с водой. В одного из них. Я налила себе немного фруктового сока. Уселась на свое прежнее место. Посмотрела на них и произнесла:
– Когда вы собираетесь снять фильм?
– Как только у нас будет согласие звезды на женскую роль.
Я обратилась к Рональду.
– Из всего, что я смогла рассказать Грегори, вы состряпали красивую историю.
– Да, – сказал он. – Мне очень неприятно. Вступился Сэм.
– На всякий случай, хотя нам это и не требуется, но все же вы нам дайте письменное согласие. Мы снимем некоторые моменты вашего детства. Я уже представляю эпизоды в черно-белом.
– Я была ребенком в 1950 году, а не в 1930-м. Черно-белый вариант будет некстати. Ретро идет хорошо лишь в цвете…
Грегори воскликнул:
– Она всегда такая… Она вам спустит баллон… Бац… И больше ничего.
Сэм смотрел на меня с восхищением.
– У нее умная голова, это хорошо… Он дотронулся до своего лба.
– Соображает…
– В вашем фильме речь пойдет непосредственно обо мне?
– На сто процентов. Француженка, наделенная богатым воображением, одна в Нью-Йорке из-за любовного огорчения. Позволила беглецу подцепить себя.
Я повернулась к Грегори и сказала ему с безграничной нежностью.
– Я считаю, что ты гнусный подлец.
– Нет, Лори. Нет. Именно ты нас увлекла. Джереми пустился в объяснения.
– Мы сделаем очень красивый фильм. Романтический.
Меня понесло. Я произнесла с некоторым затруднением:
– Если вы хотите использовать мою жизнь, то следует мне заплатить.
– Вы уже получили вознаграждение, – сказал Сэм. – Вы его уже получили. Мы вас щедро одарили. Посмотрите на ваш браслет, посмотрите на ваши часы. Посмотрите на ваше кольцо…
– Я считала, что рядом со мной был влюбленный и щедрый мужчина.
– Он щедрый, – сказал Джереми. – Но не за свой счет.
Грегори попытался меня задобрить.
– Я был прижат к стене. Мне действительно хотелось делать тебе подарки. Мне было приятно видеть, как ты радуешься. Ты стала для меня, Лори, очень близким человеком. Я тебя никогда не забуду, Лори. Никогда.
– А как к этому относится твоя жена?
– Она знает, что такое подготовка фильма. Она знает, чтобы быть на вершине в нашей профессии, как я, нужны определенные жертвы.
– Жертвы…
Хелен бросила взгляд на свои часы-браслет.
– Это ужасно, дети мои… Сделать такое с женщиной.
– Даже с мужчиной, – сказал Гарри. – Даже с мужчиной.
Я посмотрела на Хелен и Гарри.
– Значит, вас, родителей, не было в первой версии?
– Нет, – сказал Сэм. – Это вы их придумали. Все, что выговорили о семье, нами использовано. Мы пригласили наших больших друзей. Мы их вернули в кино. Они хороши для родителей? Нет? Вы представляли их такими? Каковы ваши впечатления?
Я смотрела на себя как бы со стороны. Казалась себе крепкой. Сильной. Мне хотелось расплакаться, но ничего не получалось. Никакого волнения.
– За каждое мгновение моей жизни, за каждый мой вздох вам следует мне заплатить. Вы со мной поступили как с зародышем в пробирке.
– Что это – «зародыш в пробирке»? – спросила Хелен, поднимая глаза на Гарри.
Гарри нагнулся к ней и прикоснулся губами к ее руке.
– Именно то, что делается искусственно. Что ничего не имеет общего с любовью.
– Ах, так, – сказала она. – Ах, так? Вмешался Рональд.
– Мы могли бы использовать то, что происходит здесь. Раскрытый обман. Все, что она говорит, прекрасно.
Джереми налил воды в свой стакан.
– Особенно если сделать драматическую комедию. Немного чувств необходимо. Видно, что она терзается оттого, что Грегори не холостяк, и не психопат, и не баловень судьбы, а лишь актер, который хотел, чтобы его роль была правдоподобной.
