— Но озеро и окружающий его луг полностью закрыты для всех изначально темных и потемневших созданий! — подхватил дедушка. — Как только того или иного обитателя «Дивного» окутывает мрак, доступ сюда для него закрывается.
— Интересно, долго это место сможет противиться тьме? — спросил Сет.
— Хотелось бы знать! — вздохнула бабушка. — Может быть, и долго. А может, всего час. Мы уверены лишь в том, что пока нам здесь ничто не угрожает. Хотя… нас приперли к стенке. Нам почти некуда больше податься. Если в самом ближайшем будущем нам не удастся что-нибудь придумать, «Дивное» очень скоро падет.
— Я провел переговоры со своими здешними знакомыми из числа наиболее достойных. — Тон дедушки стал чуть более официальным. — Необходимо понять, на чью поддержку мы вправе рассчитывать. Мне пришлось призвать к себе по одному представителю от всех находящихся здесь видов, за исключением домовых и кентавров. В целом все обитатели заповедника понимают, что мы загнаны в угол, и боятся заразиться; думаю, в случае нужды мы можем на них положиться.
— Но сейчас мы обсуждаем вопросы стратегии и потому проводим совещание в самом узком кругу, — подхватила бабушка. — Самого важного мы не скажем даже самым нашим надежным союзникам. Ведь все они могут заразиться и тогда, несомненно, предадут нас.
— Почему обитатели «Дивного» после заражения так кардинально меняются? — спросила Кендра. — По словам Сета, Коултер и Тану продолжали помогать нам и после того, как преобразились.
— На твой вопрос ответить трудно, — сказал дедушка. — В общих чертах можно сказать следующее. По-видимому, на смертных, на людей, зараза действует не так, как на магических обитателей «Дивного». Почему так происходит, пока неизвестно. Как ни прискорбно, магические существа по сути своей таковы, каковы они есть. Они гораздо больше, чем люди, заняты собой и больше полагаются на свои инстинкты. Мы, люди, — создания противоречивые. Наши убеждения не всегда согласуются с нашими инстинктами, а поведение не всегда отражает убеждения. Мы постоянно разрываемся между добром и злом. Можно сказать, мы ведем войну между тем, кем мы являемся на самом деле, и тем, кем мы надеемся стать. Мы накопили большой опыт споров с самими собой. В результате по сравнению с магическими существами мы, люди, гораздо лучше умеем подавлять свои инстинкты и можем сами решать, какими нам в конце концов быть.
— Ничего не понял, — признался Сет.
— В каждом человеке заложено и плохое и хорошее, — продолжал дедушка. — В течение жизни мы склоняемся то к добру, то к злу, то к свету, то к тьме. Мы все время принимаем решения, делаем выбор. Так, знаменитый герой в одном случае в другом может оказаться низким злодеем. По-моему, хотя Коултер и Тану преобразились, их разум по-прежнему способен противиться тьме. Магическим существам такое недоступно.
— А я все равно не понимаю, почему такое славное существо, как Ньюэл, круто переменилось и стало злым, — признался Сет.
Дедушка поднял палец:
— Большинство магических созданий не плохие и не хорошие! Их поведением всецело управляет их сущность. Для того чтобы стать хорошим, ты должен понимать разницу между добром и злом и сознательно стараться выбирать добро. Чтобы быть по-настоящему злым, ты, соответственно, должен поступать наоборот. То, какими мы станем — хорошими или плохими, — зависит только от нас самих… Обитатели же «Дивного» изначально либо светлые, либо темные, стремятся к свету или к тьме. Среди них есть созидатели, воспитатели, игривые шалуны. Другие же по самой своей сути разрушители и обманщики. Суть некоторых основана на жажде власти. Одни склоняются к свету, другие — к тьме. Но если, грубо говоря, поменять их знак с плюса на минус, их суть, их личность изменится без особого сопротивления. Подобно тому, как фея превращается в импа или имп снова становится феей. — Дедушка покосился на бабушку. — Я не слишком философствую?
— Есть немножко, — призналась она.
— Труднее всего отвечать на вопросы, которые начинаются со слова «почему», — пояснил Дейл. — В конце концов вопросов все равно скапливается больше, чем ответов.
— По-моему, я тебя поняла, — сказала Кендра. — Демон вроде Багумата автоматически ненавидит и разрушает, потому что по-другому просто не может. Он так устроен. Он не подвергает сомнению свои действия и не борется с собственной совестью. Тогда получается, что Мюриэль, например, гораздо хуже демона, потому что она сознательно выбрала путь служения злу!
— Значит, Ньюэл ведет себя по-другому, потому что он больше не Ньюэл, — заключил Сет. — Им полностью овладела черная зараза, и он превратился в совершенно другое существо. Так?
— В общем, да, — кивнул дедушка.
Уоррен устало вздохнул:
— У медведя, может, тоже нет дурных наклонностей по натуре. Просто он хочет есть и нечаянно сожрет моих родных. Как я поступлю в таком случае? Я не стану рассуждать о его природе, а просто пристрелю зверя! — Судя по всему, аргументы дедушки его не убедили.
— Да, медведей-людоедов пристреливают, — согласилась бабушка. — Но Стэн сейчас хочет напомнить о разнице между медведем, который не отвечает за свои действия, и личностью, способной различать добро и зло.
— Разницу я понимаю, — заверил Уоррен. — И насчет магических созданий у меня другое мнение. Я знаком с многими обитателями магических заповедников, которые по собственной воле совершали хорошие или дурные поступки независимо от своей природы. Я не согласен со Стэном в том, что исчадия мрака не отвечают за свои действия. В конце концов, каждый в ответе за то, каким является и что делает.
— Ты имеешь право на собственное мнение, — согласился дедушка. — Вопрос-то скорее научный, теоретический, хотя многие из тех, кто разделяет твою точку зрения, охотно воспользовались бы ею как предлогом для того, чтобы уничтожить все темные создания, против чего я решительно возражаю. Темные создания опасны, не спорю; но ведь и светлые создания бывают смертельно опасными — взять хотя бы наяд, которые топят невинные жертвы забавы ради. Сама Королева фей истребляет всех, кто без приглашения ступит на ее остров. И наоборот, исчадия тьмы иногда помогают. Вспомни хотя бы Гроласа, который предоставил нам ценные сведения, или гоблинов, которые надежно охраняют нашу темницу.
Бабушка досадливо вздохнула.
— Давайте пока отложим научные дискуссии, — предложила она. — Мы обязаны остановить эпидемию любой ценой. Заповедник на грани уничтожения!
Все закивали.
Дедушка сердито отряхнул рубашку и заговорил на другую тему:
— О Курисоке Лина почти ничего не знает. Она лишь подтвердила, что Курисок общается с неким существом, завладевшим старым домом. Зато она довольно подробно рассказала нам о втором артефакте. — Дедушка пересказал ее слова о местонахождении сейфа, о времени, когда он появляется, и о комбинации.
— Лина знает, который из пяти артефактов спрятан в старом доме? — спросил Уоррен.
— Она не сказала, — ответила Кендра.
