– Я ожидал от тебя большего. Ты был кумиром для женщин. В лучшие времена распоряжался моим дворцом, как своим гаремом.
Король сунул ягоду в рот.
Эрос скосил на него презрительный взгляд.
– Что вы хотите, Людовик?
Король выбрал еще одну ягоду.
– Каждый знает, что женщина продаст мужчину за десять луидоров. Как случилось, что дикая кошка согласилась выйти за тебя замуж, если она тебя не переносит?
– Она не согласилась выйти за меня замуж. Хотела стать герцогиней Миланской.
– Ах, молодой человек, молодой человек, – вздохнул Людовик. – Берегись, повторяю в который раз. Берегись. Женщины нас губили, губят и будут губить до скончания мира. Послушай старого француза, когда он говорит о любви. Прими мой совет и забудь ее. – Когда глаза Эроса сердито сверкнули, Людовик уронил ягоду в сливки. – Черт возьми! Несчастный ты дьявол! Ты все еще любишь ее, несмотря на то, что она сделала с тобой. Дама обманула тебя, отвергла, плюнула в лицо, бросила умирать. Завтра она сделает то же самое с другим. Если скажешь, что у тебя все еще болит по ней сердце, мне придется вывести тебя из этого состояния.
– Милости прошу. Вы окажете мне любезность.
У Людовика лопнуло терпение. Облизнув пальцы, он указал на дверь.
– Ступай! Вымойся, перекуси и поспи немного. Найди себе женщину или напейся. Потом, когда станет легче, мы обсудим с тобой чин адмирала, специально учрежденный мною на флоте.
Эрос наклонился вперед.
– Значит, вы освободили меня, потому что женщина разбила мне сердце? – спросил он.
– А ты можешь вменить мне это в вину? – воскликнул Людовик – Посмотри на себя! Во что ты превратился после недели пребывания в камере.
– И не боитесь, что я уйду из дворца и приму сторону вашего врага Савойского, чтобы свести счеты?
– Ах, ради Бога! – очаровательно улыбнулся Людовик. – Давай забудем это недоразумение. Пусть все будет так, как было всегда, Стеф. Пока мой сын развлекается со своими безмозглыми кошечками, а министры ломают головы над следующим шагом Савойского, мы поиграем в фаро, поговорим о политике и разработаем блестящую военную стратегию, чтобы разбить наших врагов.
– Англию и Савойского, – улыбнулся Эрос.
– Именно. И когда к концу года вся Италия будет нашей, твоя бессердечная блондинка перекрасит волосы! – рассмеялся король.
– Вы отдадите мне Италию? – усомнился Эрос. Король удовлетворенно улыбнулся.
– Кто еще может отдать ее тебе? Не Иосиф же, тем более не твой совет. Даже английские псы и те, как выяснилось, не на твоей стороне. Репутация – деликатная вещь. При утере восстановлению не подлежит.
– Если вся Европа сочтет меня неудачником, зачем вам назначать меня правителем Италии?
– Потому что ты идеальный кандидат. У тебя репутация безжалостного человека. Ты способен внушать страх и послушание. Они дважды подумают, прежде чем усомниться в твоей власти. Страх перед правителем делает страну смирной и порождает преданность. Это не значит, что я призываю тебя управлять карательными методами. В отличие от тех, кто еще не научился быть жестким, ты вправе проявлять милосердие. Но помни, что мудрый правитель должен опираться на то, что контролирует сам, а не другие. Если знаешь это – знаешь все. – Проницательные глаза короля блеснули. – Я сделаю тебя королем Италии, Стефано, – заявил он. – Ты получишь Милан, Неаполь и Сицилию, Савойю и Сардинию… Женишься на римской принцессе и обеспечишь себе Рим! В твоих венах течет правильная кровь. У тебя есть высокомерие, ум и тщеславие, чтобы стать могучей властью. Ты, мой гордый маленький миланец, был рожден и воспитан, чтобы быть тем, кем я хочу тебя сделать: сувереном!
– Вы хотите марионетку, Людовик, а я не умею ходить по струнке.
– Марионетку! Марионетку! У меня полно марионеток для постановки очередной дурацкой пьесы господина Мольера! Мне нужен сильный, способный сын, который взойдет на трон, когда я уже не смогу удерживать славу! Увы, ты больше Сфорца, чем Бурбон, а я больше Бурбон, чем Сфорца. Так что Италия должна принадлежать тебе, в то время как мой внук Филипп, надеюсь, сохранит власть в Испании, а дофину с его кошками перейдет после меня Версаль…
Он должен был разместить пленника во дворце и бдительно его охранять. Капитан Ла Виллетта гордо называл себя патриотом, все же аметистовый браслет, оттягивавший его карман, имел двойняшку-ожерелье. Его оставила ему одна небезызвестная дама. Если узнику удастся бежать, произойдет воссоединение семьи. Густой туман спустился на парк. Следуя на расстоянии за четырьмя охранниками, сопровождавшими пленника во дворец, Ла Виллетта был настолько погружен в свои мысли, что не заметил впереди подозрительного движения. Пленник сбил с ног двух шедших сзади охранников и, завладев алебардой, пронзил грудь одного из оставшихся стражников, а другого ударил в лицо.
Дальше по аллее Ла Виллетта увидел патруль гвардейцев. Через мгновение они поймут, что случилось, и плакало его ожерелье. Ла Виллетта вынул шпагу. Может, король и относился к этому человеку как к принцу, но все слишком хорошо знали его серповидный шрам.
– Брось оружие и сдайся! – приказал он резким шепотом. Пленник взглянул на него и увидел за его плечом приближавшийся патруль.
По спине Ла Виллетты поползли мурашки, и он опустил шпагу.
– Не убивай меня, – взмолился он хрипло. – Я помогу тебе незаметно раздобыть лошадь.
– Веди меня! – приказал Вайпер по-французски.
Глава 29
От густого дыма и усиленной работы мысли воздух в помещении Императорского военного совета в Шенбруннском дворце Вены стал плотным и, казалось, потрескивал.
– Французы засели повсюду в укрепленных цитаделях. Я не вижу способа взять Милан, – пожаловался генерал Мальборо пожилому герцогу рядом. – Не будь я таким дураком, не стал бы терпеть то, что терплю ради этой пяди земли среди ломбардских мечей.
Его старый друг хмыкнул.
– Чертовы миланцы пустили французов в самое сердце страны! И надо же, их главный пес чуть не стал тебе внучатым зятем… О, прошу прощения, Делламор.
Герцог Делламор нахмурился.
– Мне что? Ничего. Если бы не моя бедная Алис, Джон. Она сохнет по нему. Проблема в том, что мерзавец еще жив.
– Ты узнал о нем что-нибудь? Он всё еще во Франции? – справился Мальборо.
– Хотелось бы, чтобы это было так, Джон. К несчастью, ублюдок пропал без следа.
– Это должно тебя успокоить. Скорее всего бежал в Алжир и больше не потревожит ее.
– Сомневаюсь, – вздохнул герцог. Брови Мальборо сошлись на переносице.
– Думаешь, что он тоже к ней неравнодушен?
– Как бы не хуже. – Герцог поднял глаза. – Ты встречался с ним?
