Так они пропятились через весь парадный зал и вышли за стену. Внезапно под ногами захрустели песок и камни. Крепостные сооружения и шпили, осененные медленно колыхавшимися стягами, по-прежнему тянулись ввысь, но всю ширь голубого свода не закрывали.
– Теперь бегом! – скомандовал Алита.
Люди со всех ног принялись улепетывать от сказочного замка. Алита мог бы бежать в десять раз быстрее, однако предпочитал держаться сзади – трусил легкой рысцой и все время оглядывался.
Мираж и не думал их преследовать. Скоро левгеп сбавил ход.
– Все в порядке. Он уходит.
Люди сразу остановились, обернулись и, тяжело дыша, некоторое время неотрывно наблюдали за удивительным облачным сооружением. Покрытый подобием пуха, сверкающий замок неожиданно померк – так бывает с луной,
когда ее прикрывает наползшее облачко или в преддверии утра, когда ее полновесный золотистый цвет мгновенно блекнет. Наконец последний всполох пронзил пространство между землей и небом, и в следующее мгновение мираж исчез из виду.
Симна бессильно опустился на колено, рукой держась за грудь.
– С чем это нам пришлось сражаться? Ни о чем подобном даже не слышал!
– Евпупа! – Этиоль навалился на копье. – Слышать мне о них приходилось, а встречаться – нет.
Северянин, наконец придя в себя, теперь вдыхал глубоко, часто. Затем вложил меч, которому так и не нашлось работы, в ножны.
– Тогда как же ты узнал, что это евпупа?
– Мне рассказывали, что живут эти существа в самых засушливых, безлюдных уголках и выбираются очень редко и только в своих жилищах. Да-да, именно миражи служат им домом. Рассказывали также, что в самый длинный день в году, когда солнце стоит высоко и жар становится нестерпим, ты можешь почувствовать прикосновения чего-то невидимого. Что-то прилипчивое изучает твои щеки, грудь, заглядывает в глаза. Вне пределов своего дома евпупа может разве что на некоторое время затуманить человеку мысли. Ты никогда не задумывался, почему так много людей, пересекающих пустыни, гибнут не ночью, а в светлое время суток? Иногда всего в нескольких шагах от воды или от тех, кто мог бы оказать помощь?
Пастух замолчал и долго вглядывался в полуденное марево, густо завесившее горизонт.
– Это все проделки евпуп. Они кружат голову и туманят взор, пока ты не потеряешь направление. Тогда вместо того, чтобы спешить к воде, ты начинаешь, спотыкаясь, удаляться от нее. Или бродишь кругами, не видя знаков, которые могли бы принести спасение. Затем евпупы устраивают пир и отгоняют пожирателей падали, пока не высосут из жертвы все соки, вплоть до души.
– Клянусь детьми Гуитена! – прошептал воин. – Мы были недалеко от подобного исхода. – Тут он озадаченно нахмурился. – Однако как же красавицы? Разве они евпупы? Я их отлично видел, они были вполне осязаемы и очень даже того… телесны.
Симна даже глаза закатил от чувственных воспоминаний.
Эхомба поджал губы, опустил голову и принялся разглядывать разбросанные возле ног мелкие камни.
– Не спорю, их трудно было не заметить, – наконец ответил он. – Может, в том и состоял замысел евпуп, чтобы с их помощью заманить нас поглубже в недра миража, где было бы легче лишить нас всякой надежды на освобождение. Они могли бы высосать из нас души, даже не дожидаясь нашей смерти.
А прекрасные печальные девы… Скорее всего это души тех женщин, которые когда-то погибли в пустыне. Мало ли что могло случиться: отсутствие воды, небрежность, неудачные роды, падение со скалы… Души их украдены евпупами. Украдены и доставлены в мираж, чтобы прислуживать тем, кого мы увидеть не в состоянии.
– Конечно, их души рвутся на волю, хотят обрести покой. – Этиоль на мгновение горестно прикрыл глаза. – Но тут ни ты, ни я ничего сделать не можем. Каким образом евпупы принуждают их служить себе, я не знаю. И знать не хочу.
Он поднял голову и повернулся лицом к северу.
– Прочь из этих мест! И постараемся не думать больше о том, что здесь видели!
– Подожди! – воскликнул Симна и вынужден был трусцой нагнать Эхомбу. Он схватил его за рукав. – Они были так обольстительны, каждая из них… Даже более чем обольстительны. Они были прекрасны, буквально светились. Как же так? Вряд ли все женщины, погибшие в пустыне, были красавицами. Или евпупы выбирают только таких, которые могут оказаться им полезными?
Эхомба не остановился, только на мгновение чуть убавил шаг и ответил с нескрываемым разочарованием:
– Симна ибн Синд, дружок! Ты, который похвалялся, что насчет женщин тебе известно все и даже больше… Ты, который столько раз твердил, что все эти знания приобрел на основании личного опыта… Оказывается, ты даже не догадываешься, как каждая женщина видит себя изнутри!
Он начал шагать шире, энергичнее, словно быстрой ходьбой хотел приглушить всколыхнувшие его воспоминания.
Симна нахмурился, обдумывая слова товарища, покачал головой и подошел к Алите.
– Слышишь, кот, в первый раз мне пришлось сражаться с незримым врагом. Нам здорово повезло, что ты разглядел этих евпуп.
Только сейчас он обратил внимание, что огромная пасть зверя выпачкана в чем-то темном. Время от времени Алита вылизывал толстенным языком нижнюю и верхнюю челюсти.
– А я их и не видел.
Симна удивленно поморгал.
– Как же ты сумел расправиться с ними? Как обнаружил?
Кот поднял голову, и большущие желтые глаза глянули на северянина.
– Это только ты, парень, ничего вокруг себя не видишь. Разве ты не замечал, как кошка – любая кошка! – вдруг настораживается и внезапно бьет лапой по воздуху? Мы видим, человек. – Глаза хищника сверкнули. – Вокруг много такого, чего вам, людям, не разглядеть. Кое-что ерунда, кое с чем играем, кое-что, – он слегка зарычал, – убиваем.
Алита демонстративно прибавил шаг.
Симна почесал подбородок и уставился на покачивающийся перед его глазами хвост.
– Знаете что?! – заявил он в спину идущим впереди товарищам. – Да, мое зрение не такое уж зоркое – и хорошо!
Северянин расправил плечи и поспешил за Эхомбой.
В следующее мгновение ему почудилось, как что-то незримое, упругое вроде бы коснулось его лица. Симна вздрогнул и незаметно огляделся – ничего. Должно быть, ветер…
Вот сволочной кот, подумал он с раздражением. Специально несет всякую чепуху.
Между тем впереди, впервые за долгие дни, показались купы деревьев. Симна воспрянул духом, расправил плечи и попытался выкинуть из головы неуместные мысли.
Ох уж эти маги и коты!.. Более угрюмых и неподходящих спутников трудно было вообразить.
XXVII
В тонкости душевных качеств и любви к рассуждениям Симну обвинить было трудно, однако что касалось зрения, тут он ничем не уступал Этиолю. И древесные кроны ему не померещились.
