— И что же ты собираешься делать?
— Что бы я хотел сделать, так это вздернуть тебя на первом же попавшемся дереве, — с трудом сдерживая гнев, ответил Николас.
Мэтт усмехнулся.
— Смешно. Мы оба знаем, что здесь ты не имеешь никакой власти. — Он внимательно посмотрел на Николаса. — Что ты думаешь делать с Бри?
— Не знаю.
— Не знаешь? — Мэтт недоверчиво взглянул на него. — В это трудно поверить. Бри говорит, что все эти годы ты мучился от того, что не сумел поймать ее.
— Да, я часто думал об этом все это время. Но никак не ожидал, что леди Би окажется моей женой. Каким дураком я был!
— Правда? — тихо спросил Мэтт, — А почему?
Николас бросил на него презрительный взгляд.
— Я искал эту женщину десять лет. А когда она оказалась буквально у меня под носом, я не узнал ее, более того, я женился на ней. Моя честь, мой долг, моя ответственность перед страной требуют, чтобы я закончил то, что начал десять лет назад. Чтобы я закрыл дело, в котором потерпел позорную неудачу, и отдал ее в руки правосудия.
— И почему ты этого не делаешь? — небрежно спросил Мэтт. — Судя по твоим словам, ты, кажется, принял решение.
— Черт бы тебя побрал, Мэдисон! — взорвался Николас. — Я люблю ее. Я не смогу жить без нее. Но я должен выбирать между тем, во что всегда верил, и этим упрямым, умным, очаровательным созданием, которое покорило мое сердце. — Он с горечью усмехнулся. — Я вынужден выбирать между честью и своей душой.
Мэтт с любопытством взглянул на него.
— Она рассказала тебе, что заставило ее заниматься этим?
— Нет, — резко ответил Николас. — Я не стал слушать ее объяснений.
— А надо бы. Все могло бы быть по-другому.
— Хорошо, — с раздражением согласился Николас, — расскажи мне, почему леди, не кто-нибудь, а маркиза, занимается контрабандой, предавая при этом свою страну.
Взгляд Мэтта стал суровым.
— Сомневаюсь, что она считала это изменой своей стране. Времена были тяжелые, и не одна Бри занималась этим…
— Мне это известно, — усмехнулся Николас. Мэтт пропустил его замечание мимо ушей.
— Она возглавляла группу рыбаков и фермеров, доведенных до отчаяния людей, которые успешно занимались контрабандой. Я до сих пор не понимаю, как это у нее получалось, но даже среди своих людей я редко встречал такую преданность и уважение, какое они оказывали ей.
— Я помню, — проворчал Николас.
— Как бы там ни было, они обожали ее и трудились изо всех сил вместе с ней и ради нее. Она была с ними справедливой и честной…
— Честной? — с сарказмом повторил Николас.
Ледяной взгляд Мэтта заставил его замолчать.
— Дела у них шли хорошо, но когда появился ты, это обеспокоило их, и они прекратили свои занятия контрабандой и вернулись к прежней жизни, только более благополучной, чем ранее.
— Все это хорошо, Мэдисон, но ты все еще не сказал мне, почему? Почему она занималась этим?
Мэтт колебался. Он глубоко вздохнул, явно на что-то решившись.
— У меня такое чувство, будто я совершаю предательство. Сабрина хотела, чтобы об этом не знала ни одна душа.
— Я ее муж, — сквозь зубы процедил Николас. — Разве я не имею права знать?
— Вероятно. Но это должна была рассказать Сабрина, а не я…
— К черту, Мэдисон, — перебил Николас, — выкладывай мне все, что знаешь.
— Ладно. — Мэтт помолчал, собираясь с мыслями. — Что тебе известно о ее первом муже?
— О Стэнфорде? — удивился Николас. — Только то, что знают все. Он был известен как распутник, когда женился на ней, славился своим беспорядочным образом жизни и был азартным игроком. В свете их считали скандальной парой,
— А ты знал, что у него не было ни гроша, когда он умер?
Вопрос поразил Николаса.
— Нет, не знал.
— Это правда, — горячо продолжал Мэтт. — Он ничего ей не оставил, кроме ребенка и кучи крупных долгов. Она никому не говорила об этом, только мне и Саймону, да еще одному человеку, который работал с ней. Я никогда не мог понять, почему она не хотела, чтобы все знали, каким мерзавцем на самом деле был ее муж. Бри только сказала, что должна оставаться ему верной даже после его смерти.
— Понятно, — медленно произнес Николас. — А ее семья?
— У нее было мало родственников: старая двоюродная бабушка, которой едва хватало денег, чтобы сводить концы с концами.
— Однако есть другие способы заработать себе на жизнь, — упрямо настаивал Николас.
— Есть ли, Уайлдвуд? — насмешливо улыбнулся Мэтт. — Какие же? Подумай, она могла стать гувернанткой. Заботиться о чужих детях и потратить на них все свои физические и душевные силы. Или, что еще… она могла выйти замуж ради денег…
— Она так и сделала, — пробормотал Николас. Мэтт уничтожающе взглянул на него, и ему стало стыдно.
— Или… — холодно-равнодушным голосом продолжал Мэтт, — она могла найти мужчину, который бы заботился о ней, обеспечивал ее и ее дочь. Она могла бы стать дорогой содержанкой, любовницей, проституткой, шлюхой…
— Довольно, Мэдисон! — Николас покраснел от гнева и сжал кулаки, чтобы не ударить наглого американца.
Мэтт молча смотрел на него с вызывающе спокойным видом.
— Правда бывает горька, не так ли? А какое занятие ты бы предложил ей?
— Не знаю.
— Кажется, сегодня ты мало что знаешь? — Мэтт не получил ответа. — А ты знаешь, почему для нее было так важно получить это золото?
— Она не захотела ответить на этот вопрос.
— Она хотела, чтобы у дочери было приданое. — Мэтт отмахнулся от Николаса, не давая ему говорить. — Я знаю, что оно не нужно ей сейчас, когда она замужем за тобой. Она тоже прекрасно это знала. Но ей хотелось обеспечить самостоятельность Белинды. — Он пожал плечами. — Вероятно, нам с тобой не понять, почему женщина так страстно стремится иметь собственные деньги. Но ведь нас никогда не обрекали на нищету и не оставляли без всякой помощи. Скажу тебе больше, Уайлдвуд: Бри — необыкновенная женщина. Ее ум не уступает ее красоте. У нее достаточно смелости, силы и упорства. Сомневаюсь, что кто-либо из мужчин заслуживает такой награды. — Он усмехнулся. — Особенно ты.
У Николаса кружилась голова от всего сказанного Мэттом. Он получил ответы на все вопросы. Кроме одного.
— Мэдисон, вы были любовниками? — тихо спросил он.
— Никогда, — со вздохом сожаления ответил Мэтт. — Нельзя сказать, заметь, что я не пытался. Но мы слишком любили друг друга как члены одной семьи, чтобы это переросло в какое-то другое чувство. И я уверен, несмотря на то, что много мужчин в Лондоне ухаживали за ней, их отношения не шли дальше сорванного украдкой поцелуя. Кажется, существовал только один человек, воспоминание о котором преследовало ее многие годы. — Мэтт не сводил с него пристального взгляда. — Она поцеловала его в пещере и никогда не видела его лица.
