Чуть ли не со страхом Мстиша вгляделся в толпу. Восковые наплывы и бугорки, составлявшие его лицо, дрогнули, как бы начиная плавиться.
— Полагаешь, митинг проплаченный?
— Да ну «проплаченный»! Когда бы кто успел? Сами…
— Но ведь смех был за кадром! И объясниловка в конце! День дурака…
Пожала худыми, как вешалка, плечами.
— Да у этих каждый день такой! Один начал смотреть с середины, другой не досмотрел, третий — вовсе… думает: раз писатели, то, значит, крутизна — по-другому не достанешь… — Олёна вдруг осеклась и уставилась на Мстишу Оборышева. — Так ты что? — испуганно спросила она. — Нечаянно?.. Не по заказу?..
Два поколения. Два мира. Две судьбы. Циник-теоретик и циник-практик. Олёна Стременная зачарованно смотрела на безнадёжного перестарка с высоты своей блистательно уродливой молодости, не понимая, как можно было сделать пиаровский материал бескорыстно! Всё равно что выйти на митинг и не взять за это ни цента…
— Извините… — прервал затянувшуюся паузу подошедший оператор. — Мстиш! Работать будем?
* * *
«А кто для себя и бесплатно дурак, тот очень немногого стоит…» — Горестно повторяя эти бессмертные строки Бёрнса в бессмертном переводе Маршака, Мстиша приблизился к толпе.
Лучше бы он этого не делал.
— Смотрите, Оборышев! — ахнул кто-то.
Мстишу окружили.
— Я вас сразу, сразу узнала! — трясла и теребила его коренастая хриплоголосая мегера в мохнатой вязаной шапке цвета утопленника. — Мы преклоняемся… Мы преклоняемся перед вашим гражданским мужеством!.. Если эти мерзавцы тронут вас ещё раз хоть пальцем… Мы вас в обиду не дадим! Слышите? Не дадим! До Президента дойдём!..
Внезапно Мстиша обнаружил, что уже стоит на крышке канализационного люка и что все на него смотрят.
— Послушайте, — сделав над собой усилие, заговорил он. — Это была юмористическая программа…
— Мы всё понимаем… Мы…
— Нет, не понимаете! — Впервые за многие годы Мстиша повысил голос. — До конца смотрели? Помните, что я сказал в конце?
— А то нет?..
— Да молодец! Продёрнул по первое число!..
— Чист, говорит, как слеза!.. Клейма, слышь, ставить негде, а всё чист!..
— Да! Чист!.. — Мстиша почти кричал. — Сторицын — такой же пенсионер, как и вы! Ему жить не на что! А вчера был просто розыгрыш в День дурака. Первоапрельская шутка…
Секунда-другая оторопелой тишины, а потом — кликушеский заполошный вопль:
— Сколько он тебе заплатил, иуда?!
2006.
ЗДРАВСТВУЙ, БЕССМЕРТИЕ!
Мефистофель
Я даром времени не трачу.
А. С. Пушкин, «Сцена из Фауста»
Дьявол был в штатском. Или, как ещё принято выражаться, в гражданке. Ни рогов, ни копыт — чиновник чиновником: строгий костюм, тёмно-красный галстук, даже какой-то значок на лацкане привинчен. Там, где у многих граждан располагается физиономия, имело место нечто утомлённо-политкорректное без каких бы то ни было индивидуальных черт. Чувствовалось, однако, что дьявольское терпение на исходе.
— Имейте совесть! — не выдержал гость из преисподней. — Душу ещё не продали, а ведёте себя, как… Кроме вас, между прочим, тоже люди есть и тоже не прочь договор оформить.
Торговались вот уже пятый час. В окне высотной кухоньки занимался рассвет. Из промозглой заволжской мглы всплывало алое пушистое солнце.
— Подождут, — скрипуче отвечал клиент. Не в пример дьяволу, глаза его были красны. Сказывалась бессонная ночь. — Я свои права знаю. Пока не уточним всё до последнего пункта — ничего не подпишу.
Гость исторг негромкий страдальческий рык.
— Как же вы ссуды брали? — подивился он.
— Так и брал! — огрызнулся клиент. — А то подмахнёшь не глядя, а потом…
— Хорошо. Что вас конкретно не устраивает в данном пункте?
— Оговорки! Вот: физическое бессмертие. Почему только физическое?
— А какое же ещё? Душа-то уже будет принадлежать мне, а не вам!
— Ладно. Допустим. А почему только до конца света? Что за ограничения? Бессмертие — оно и в Африке бессмертие…
— И Африка не вечна, — напомнил дьявол.
— В смысле?
— В прямом. Рано или поздно Африка перестанет существовать. Как и любой другой материк. Поймите, я просто не имею права сохранять вас в телесном состоянии после конца света!
Клиент колебался. Чиновничий облик гостя не успокаивал его нисколько. Скорее смущал. Не исключено, что с копытами, рогами и хвостом дьявол внушал бы ему больше доверия.
Князь мира сего вздёрнул обшлаг рукава и демонстративно взглянул на циферблат наручных часов.
— Опаздываете куда? — жёлчно осведомился душеобладатель, залпом допивая остывший крепкий кофе.
— Как всегда, — ворчливо отозвался душепреемник. — Но на этот раз, имейте в виду, опоздания мне не простят…
— Ваши проблемы!
Солнце помаленьку вознеслось, обрело чёткие очертания, изменило цвет с алого на золотистый. Там, где Волга была свободна ото льда, стлался белый мохнатый туман, из которого вставали прозрачно-косматые дракончики. Всё это напоминало вид из самолёта, когда поднимешься выше облаков.
— Ну хватит! — Дьявол щёлкнул перстами.
Что-то изменилось. Тени пролетавших ворон мазнули вкось по стене кухоньки — и замерли, не достигнув двери.
— Что это вы сделали? — Клиент поднялся с табурета, встревоженно выглянул в окно. Три растрёпанные вороны неподвижно и как попало зависли в воздухе. Остановись, мгновенье, ты прекрасно!
— Тайм-аут, — объявил гость. — Вообще-то так не положено, но я из-за вас и впрямь рискую опоздать… Как только договоримся, пущу часы снова. Присаживайтесь, продолжим…
Клиент присел.
— Врёте ведь, как всегда! — тоскливо молвил он. — Только вот в чём?..
— Всегда? — переспросил позабавленный дьявол. — Когда это — всегда?
— Начиная с грехопадения! — Хозяин кухоньки решил блеснуть эрудицией. — Когда Адама с Евой искушали… Под видом змея.
— Искушать — искушал… — не стал отпираться нечистый. — А соврал-то где?
— Библию принести? — угрожающе спросил клиент.
— Несите, — сказал дьявол. Время стояло — и он чувствовал себя вполне комфортно.
Хозяин не поленился — сходил в комнату, принёс Библию, плюхнул на стол, едва не опрокинув чашку.
— Книга Бытия, — любезно подсказал ему гость. — В самом начале. Глава третья, стих второй.
Клиент бросил на него враждебный взгляд, открыл, листнул.
