Удобно устроившись за столом, Сюзанна рассмотрела бумаги, которые держала в руке.
Ее письмо находилось сверху. Слова «Мисс Сюзанне Осборн» были выведены твердым, изящным почерком с наклоном, и она тотчас узнала руку отца. Его рука даже не дрогнула, подумала она, откладывая второе письмо в сторону. Руки же Сюзанны дрожали. Она сломала печать и развернула бумагу.
«Моя милая Сюзанна, – начала читать она, – ты, верно, подумаешь, что раз я не захотел жить, значит, бросил тебя на произвол судьбы, значит, мало любил тебя. Повзрослев, ты, наверное, поймешь, что это не так. Ведь не сделай я этого, моя, а стало быть, и твоя жизнь изменилась бы самым плачевным образом. Будь я один, то – как знать? – возможно, принял бы свою судьбу, как принял ее в молодые годы. Но обречь на эту участь тебя я не вправе. Меня обвиняют в двух страшных преступлениях, одно из которых действительно лежит на моей совести. И учитывая это, моя невиновность во втором не имеет значения: в нее все равно никто не поверит.
Я уничтожен, чего, вероятно, заслуживаю. Твоя мать уже заплатила за все по самой высокой цене. Теперь моя очередь. И я иду на это (во всяком случае, стараюсь убедить себя перед смертью, придав своим мотивам хотя бы видимость благородства) ради тебя, чтобы ты могла жить. Сюзанна, у тебя есть родственники – как с моей стороны, так и со стороны твоей матери. Когда меня не станет, и те, и другие с радостью примут тебя в свою семью. Они были готовы взять тебя сразу же после рождения, но я оказался не в силах преодолеть свой эгоизм и расстаться с тобой. Ты все, что у меня было. Я оставил сэру Чарлзу необходимые сведения, и ты найдешь свою семью. Твои родственники – замечательные люди, и тебе у них будет хорошо. Тебя ждет безмятежное, счастливое отрочество и блестящее будущее. Я обещаю тебе это, хотя сейчас, когда ты читаешь эти строки, жизнь, должно быть, тебе представляется безрадостной. Прощай, милое мое дитя, я покидаю тебя. Верь, что я люблю тебя и всегда любил. Папа».
Сюзанна большим пальцем потерла последнее слово. «Папа». Когда же она звала его так? Когда-то звала. И лишь потом это сменилось словом «отец».
«Я иду на это ради тебя, чтобы ты могла жить».
Неужели на ее плечи теперь ляжет еще и этот груз?
«Будь я один, то, возможно, принял бы свою судьбу».
Ни слова о виконтессе Уитлиф и о том, что лучше смерть, чем жизнь без любимой женщины. Однако мог ли отец признаться в этом своей двенадцатилетней дочери?
Ведь он любил виконтессу. Сюзанна видела их вдвоем. Как-то раз, незадолго до смерти отца, она пряталась от Эдит в зарослях живой изгороди у дороги, ведущей из Финчема в деревню, и уже собиралась вылезти из своего укрытия, поскольку подруга, как видно, утратила интерес к игре и, не найдя Сюзанну, отправилась домой. Но в этот момент Сюзанна увидела отца – тот шел рядом с лошадью, на которой восседала виконтесса Уитлиф. Они остановились в двух шагах от нее.
– Вы полагаете, мне есть до этого дело? – полным презрения голосом говорила отцу виконтесса Уитлиф. При этом она так тряхнула головой, что розовое перо на ее шляпе закачалось над ее ухом. – Мне на вас плевать, и так было всегда!
Красота виконтессы потрясла Сюзанну.
– Мне жаль, – отозвался отец и, завладев рукой виконтессы, поднес ее к губам. – Мне, право, жаль.
– Вы и в самом деле очень пожалеете, что так высоко замахнулись! – Она выдернула у него свою руку. – И домогались меня.
– Домогался? – Отец отступил назад. – Что ж, если вы рассматриваете мои действия таким образом, мне остается только сожалеть.
– Именно таким. – Виконтесса посмотрела на него свысока, как на червя, копошащегося у ее ног. – Подумать только! Я удостоила вниманием ничтожного секретаря! Надеюсь, ваше сердце действительно разбито. Так вам и надо. Надеюсь, вам с таким сердцем недолго осталось.
Затем она пришпорила лошадь и поскакала прочь галопом.
Застыв в своем укрытии и сквозь ткань платья кусая колено, Сюзанна видела, как отец устало провел ладонью по лицу и, развернувшись, побрел назад к дому.
Но вот картина прошлого исчезла. Сюзанна по-прежнему сжимала в руке письмо, в камине потрескивал огонь. До Сюзанны дошла волна тепла от камина.
Оказывается, у нее есть родственники! По крайней мере были одиннадцать лет назад – и со стороны отца, и со стороны матери. И они готовы принять ее в свою семью. Но отвергли отца. Что же такое он совершил, что они отвернулись от него?
«Меня обвиняют в двух страшных преступлениях, одно из которых действительно лежит на моей совести…»
Ее мать заплатила за все по самой высокой цене, а теперь его очередь.
Высокая цена за что? Что за страшное преступление стало причиной смерти двух человек?
Отец застрелился ради нее. Если б не она, он, возможно, продолжал бы бороться. Он мог отдать ее своим родственникам или родным ее матери после рождения, но не отдал. Не в силах победить свой эгоизм, он не смог расстаться с ней.
Сюзанна прижалась лбом к разложенному на столе листку.
Сколько же разных мыслей обуревало ее в эту минуту! Но лишь одна из них дошла до ее сердца… вернее, то была не мысль, а три слова на листке, к которому она прижималась головой.
«…милое мое дитя».
Сюзанна, внезапно осознав, что в любую минуту может вернуться Теодор, снова выпрямилась. Разрешая некоторые вопросы, письмо вместе с тем поднимало новые. Быть может, какие-то ответы можно найти здесь…
Сюзанна потянулась ко второму письму. Печать на нем была уже сломана. А так ли ей нужно знать тайны человека, которого она звала своим отцом? Но разве могла она не хотеть их узнать, прочитав письмо, адресованное ей? Неужели она ошибалась все эти годы и одна из множества преград к ее браку с Питером может исчезнуть?
Сюзанна подвинула к себе письмо, предназначенное для сэра Чарлза, и развернула его. Перед ее глазами был все тот же убористый почерк, такой же твердый, что и в ее письме.
«Несколько дней назад вы изволили выслушать меня, – читала Сюзанна. – Я открыл вам свои постыдные, давно хранимые мной тайны, поспешив сделать это, прежде чем это сделала бы виконтесса Уитлиф. Я всегда презирал как шантажистов, так и их жертв. Вы же оказались великодушны, не приняв мое заявление об отставке – по крайней мере до тех пор, пока не станет известно, насколько далеко зайдет в своих откровениях леди и насколько серьезный скандал разразится после.
Однако положение мое сейчас ухудшилось. Она поняла, что ее угроза выложить вам мою историю утратила силу, и теперь намерена поведать всем кое-что еще, а именно – как я домогался ее и даже обесчестил. Это гнусная ложь, хотя есть обстоятельства, которые неизбежно заставят всех поверить в правдивость ее слов. Дело в том, что мы с ней действительно какое-то время были близки. И это она теперь, без сомнения, разнесет всему свету. Все остальное – это ничего не значащие слухи, возникшие в прошлом году в Лондоне вокруг нас с леди. Я совершил ошибку – одну из множества совершенных мной! – попытавшись порвать эту связь, прежде чем леди сама решит это сделать.
