— Да, неплохие, — утвердительно кивнула я.
— Вот оно что! Ты их видела собственными глазами? Сегодня в Роппонги, я полагаю?
— Дядя Ричард, я хочу еще бисквитик! — донеслось из гостиной. Малыш Дональд вспомнил о нашем существовании.
— Коробка на столе, мой сладкий. Возьми себе сам, — спокойно ответил Ричард и подмигнул мне. — Я пытаюсь воспитать в нем веру в свои собственные возможности.
— Иемото, на мой взгляд, рискует своей репутацией, — заметила я. — Это классический случай сексуального домогательства. Если он бросит Лилю, она может подать на него в суд.
— Сколько в школе учеников, как ты думаешь? — спросил Ричард.
— Тысяч двадцать. И у двенадцати тысяч есть учительские сертификаты. — Я начала догадываться, к чему он ведет.
— То-то и оно! Если бы он употреблял своих студенток каждый раз, когда выдает лицензию или что-то в этом роде, ему пришлось бы изрядно попотеть. Почище, чем дешевой девке в бангкокском притоне.
— Пожалуй что так, — согласилась я, отметив незаурядность сравнения. — Большинство кандидаток на получение лицензии даже не появляются в штаб-квартире Каямы. Они учатся на дому у преподавателей. Так что кое-кто наверняка обошелся без уплаты оброка.
— Сакура знала о шалостях шефа, — заявил Ричард. — Лиля рассказала мне однажды, как Сакура ее напугала, устроив за ней слежку до самого дома. Кузина решила, что дело в ее жилье в Роппонги: дескать, Сакура хотела удостовериться, что адрес достаточно престижен, чтобы назначить Лилю президентом клуба. Держу пари, что Сакуре было до смерти любопытно, где Масанобу Каяма проводит время за интимным завтраком.
Выходит, у Лили и иемото имелся серьезный мотив для убийства. Но стали бы они рисковать? Репутация школы погибла бы навсегда, а Лиля потеряла бы семью, положение в обществе и право видеть детей.
Мысль о том, что мать симпатяги Дэвида могла быть убийцей, заставила меня вздрогнуть. С этими блондинками ни в чем нельзя быть уверенной.
— Зря я оставила его в Роппонги. Это было безответственно. — Я почувствовала дрожь в коленках и прислонилась к стене.
— Не мели ерунды. Ты буквально спасла мальчика на блошином рынке. Это, черт побери, очень даже ответственно. А вот опираться на мою безупречную стенку — безответственно, уверяю тебя. После тебя останутся следы, которые мне придется оттирать. Ты такая грязная, детка.
— Я же не на балу была, а на барахолке. Кстати, что ты там делал, если не секрет?
— Тебя высматривал, что же еще. Подумал, что было бы неплохо помириться, столкнувшись там неожиданно. Вспомнить старые добрые времена, когда я таскал за тобой по рынку всякую рухлядь. Правда, когда я потерял Дэвида, все эти намерения вылетели у меня из головы.
— Откуда тебе известно расписание блошиного рынка Того? И с чего ты, собственно, взял, что я там буду? — Оттого, что Ричард соврал, мне вдруг стало здорово не по себе. Он помолчал некоторое время, затем поднял на меня свои голубые глаза:
— Я узнал об этом от Че.
— Он что, прослушивает мой телефон? — У меня пресеклось дыхание.
— Еще чего! Мы же не какая-нибудь правительственная организация. — Ричард начинал злиться. — Просто за тобой наблюдают, детка.
— Кто?
— «Народ против цветов-убийц», вот кто. Они хотели убедиться, что ты работаешь на господина Баку, я ведь так им сказал.
— О нет...
— Расслабься, он это подтвердил. Сказал, что ты его ученица. Начинающая. Далеко не лучшая.
— Так это Че засовывал мне письма под дверь? — Я мысленно поблагодарила владельца «Фэмили Март» и простила ему нелестную оценку моих деловых способностей.
— Нет. Но раз уж ты спросила... — Ричард сделал паузу и загадочно взглянул на меня. — Я не должен был тебе этого сообщать... — Еще одна длинная пауза. — Они видели, кто подложил письмо. Те, кто следил за тобой, видели женщину у твоих дверей. Два дня назад. — Он цедил слова, наслаждаясь моим нетерпением.
— Кого? Как она выглядела? — Я чуть не подпрыгнула от радости.
— Средних лет. С охапкой цветов под мышкой. Типичная посетительница курсов икебаны. Я подумал было, что это твоя тетя Норие. Но они знают ее в лицо. И хорошо помнят встречу с вами у «Волшебного леса».
— Почему бы им не забыть о Симура навсегда?
— А тебе о них. Точнее, о нас. — Ричард бросил взгляд на часы. — Сейчас полтретьего. Лиля просила меня привезти детей обратно к трем. Подбросишь нас в Роппонги-Хиллс?
— В моем фургоне нет детских креслиц. Это небезопасно. — Я была сама холодность. — Ты прекрасно доберешься на метро.
— Ага, распрекрасно доберусь, — проворчал Ричард.
— Надеюсь, это не разрушит твоих сегодняшних планов? — спросила я со значением.
— Кто-то, кажется, обещал не задавать мне вопросов о делах организации, — мрачно ответил он.
— Молчу, молчу! Увидимся, дорогой. Если, конечно, переживем этот таинственный день. — Я чмокнула его в колючую макушку и направилась к двери. По дороге я сунула юным Брэйтуэйтам по шоколадному бисквиту. Бедные детки.
26
Выткать узор на кимоно — это искусство, а надеть кимоно — это наука. Военная. Надо быть одаренным стратегом, чтобы разобраться с устройством длиннющей нижней юбки, не говоря уже о нижней блузе с рукавами до пола. И не забудьте подобрать нужный оттенок. У меня была голубая рубашка, я собиралась надеть ее под розовое кимоно с зеленой отделкой. Проведя полдня в попытках выгладить километры скользкой ткани, я оделась, но это было еще не все. Следовало обеспечить тылы: приспособить шелковый воротник вокруг шеи, запастись сложенным листочком бумаги васи на случай отсутствия салфетки и выглаженным хлопковым платочком на тот же самый случай. Все это пришлось заткнуть за пазуху в прямом смысле этого слова. Поверх я накинула легкое кимоно из шелковой ткани и приготовилась к решающей битве: мне предстояло обмотать вокруг себя десять футов парчового оби, а это задача не из легких, если вы, конечно, не увлекаетесь оригами или хотя бы не складываете бумажных журавликов.
Час ушел на процедуру одевания, полчаса на пудру и еще некоторое время на то, чтобы выбрать оттенок помады, отвечающий цвету кимоно. Я выбрала морозный розовый цвет, на тюбике было написано Frenzy, то есть «неистовство». Не знаю как цвету кимоно, а моему настроению это вполне соответствовало.
Больше всего мне хотелось присесть на свой футон и отдышаться, но сесть с обмотанным вокруг бедер толстым, негнущимся оби — это все равно что танцевать в костюме дайвера. Как, скажите на милость, я доберусь в таком виде до Идзу?
Расстроившись окончательно, я услышала сигнал автомобиля. Время выходить на люди.
Подойдя к знакомой «хонде-аккорд», я увидела тетю Норие, которая как раз собиралась пересесть, намереваясь уступить мне место на переднем сиденье. Ее кимоно пурпурного шелка вздымалось и опадало, поблескивая кружевными цветами сливы и щедрой золотой вышивкой на алом оби. Не слушая моих возражений, тетя перебралась на заднее сиденье, устроилась возле Тома и, расправив пышные шелковые складки, кивнула мне:
