– О вас ни слова?
– Нет. Думаю, меня никто не узнал. В газете написано, что Мэри Хопсон отчаянно дралась с другой женщиной на улице возле своей мастерской. На этой женщине был парик, который остался на месте преступления. Цвет волос не упоминается. Написано, что ту женщину разыскивают для допроса. В газете говорится, что Мэри застрелили во время драки, но оружие не нашли. Обе женщины скрылись после выстрелов.
– А саквояж? – спросил я.
– О нем не сообщается, – сказала Адриана, – но вы все еще в новостях: в розыске за осквернение могил. – Адриана протянула мне маленькую коричневую бутылочку. – Вот, Чарли. Снова пришло время колдовать над волосами.
– Что это?
– Перекись водорода. Я собираюсь стать блондинкой, – сказала она, берясь за волосы.
– А вы когда-нибудь это делали? Потому что я – нет, – сказал я. В моей голове промелькнули страшные картины ее изуродованной внешности, которая привлечет всеобщее внимание.
– Мы раньше красили друг друга во Франции. Какое-то время это было в моде. Сама я никогда не была блондинкой, но много раз помогала другим. Сначала я слегка осветлюсь. Потом добавлю седые прядки. Мы будем выглядеть как пожилая чета.
– Я не выгляжу, таким уж старым, – запротестовал я.
Через час Адриана превратилась в грязноватую блондинку с весьма заметной сединой. Ее грим был интенсивным, но умелым и почти скрывал синяк. Опухоль немного спала, и порез начал зарубцовываться. Но пластырь все еще был на месте. И не оставалось сомнений: шрам останется.
Мы решили испытать нашу новую внешность, выйдя на ленч, и в два часа я наслаждался в ресторане супом, пока Адриана ела настоящую еду.
– Вероятнее всего, Мэри направлялась к дому Стэнтона в Хэме. Предположение, что она случайно там оказалась, – слишком большая натяжка. Мы знаем, что и Мэри, и Стэнтон как-то связаны с этим делом. Может, она даже с ним повидалась, а умерла уже после встречи. – Адриана нервно ерзала на стуле.
Я поразился тому, как по-иному она выглядит: молодое тело, пораненное лицо, седые волосы.
– Надо его проверить, – сказал я. – Мне бы существенно полегчало, знай я, где сейчас Стэнтон. Впрочем он вряд ли узнает нас, даже если и увидит.
– Но он смог бы узнать Фредди. Если Хопсон встретилась со Стэнтоном, он знает, что я участвую в поисках их группы. Он также знает, что в этом участвуете вы и может, сэр Артур. Более того, Стэнтон может подозревать, что Фредди знает столько же, сколько и все остальные. Я должна пойти домой, предупредить его и посвятить в ход событий.
– Это может оказаться опасным, Адриана. Может, лучше позвонить?
Она на секунду посмотрела на меня, ее лицо было бесстрастным и непроницаемым. Потом покачала головой:
– Конечно, я могла бы позвонить ему и поболтать. Но я убила человека, и он в опасности. И это моя вина, и ваша вина тоже, Чарльз. И я волнуюсь, я по-настоящему испугана и должна повидать мужа!
Под конец она злобно шептала сквозь сжатые зубы, а я чувствовал себя последним мерзавцем. Я сидел молча, пока она пила чай и успокаивалась. Засунув руку в карман позаимствованных брюк, я выложил на стол фунтовую банкноту Фредди.
– Давайте поедем и раздобудем ваше пальто и саквояж, который несла Мэри Хопсон, – тихо сказал я. – Нельзя допустить, чтобы их нашли. Потом позвоним Фредди и узнаем, в какое время вам лучше съездить домой.
Ближе к вечеру мы нашли пальто Адрианы в мусорном баке, куда она засунула его ночью. Забрав пальто и решив избавиться от него позже, мы решили отложить добывание саквояжа до ночи.
Так как информация о том, где находится Роберт Стэнтон, была совершенно необходима, мы поехали в Хэм и немного осмотрелись. Дом Стэнтона не выказывал никаких признаков присутствия хозяина. Свет в мастерской не горел. Мы нашли укромную улочку возле набережной у Теддингтон-лок и припарковали машину рядом с двумя другими. Со стороны мы напоминали пожилую пару, возвращающуюся домой от реки.
После десятиминутной прогулки мы попробовали открыть заднюю дверь мастерской Стэнтона и выяснили, что она заперта. Адриана дошла до передней двери, выяснила, что она тоже закрыта и внутри темно.
– И что теперь, Чарли? – спросила Адриана.
Я только пожал плечами и повернул назад к реке. Прогулочным шагом мы вернулись к машине. Через пятнадцать минут я замедлил ход, и Адриана вышла у пустого дома, в котором провела минувшую ночь. Когда она исчезла в тени за домом, я поехал дальше по улице в поисках места, где бы развернуться. Потом медленно вернулся назад к дому. Адриана вышла из тени, держа в руке кожаный чемоданчик, и несколько секунд спустя уже сидела в машине.
Затем мы остановились у телефонной будки, и Адриана позвонила Фредди. Она спросила, не замечал ли он в округе кого-нибудь подозрительного, и умоляла его сохранять бдительность. Не сообщая деталей, она сказала Фредди, что опасность возросла. После некоторого обсуждения они решили, что Адриана придет домой следующим утром, в воскресенье, когда прислуга будет в церкви.
Я позвонил Конан Дойлу и договорился встретиться е ним в его лондонском доме в то же время. Я быстро окончил разговор, отклонив все вопросы до личной встречи, но предупредил, чтобы он принимал меры предосторожности.
Мы вернулись в гостиницу, очень внимательно осмотрелись, не видит ли кто нас, потом вынесли чемодан из машины и поднялись по черной лестнице в номер.
Я поставил запятнанный кровью саквояж на тумбочку, и Адриана целую минуту разрезала толстую кожу своими маленькими ножницами.
Мы нашли деньги. Банкноты разного достоинства были связаны в пачки. Каждый из нас взял по одной и пересчитал.
– Пятьсот фунтов, – сказал я, закончив первую.
– То же самое, – сказала Адриана.
Она подошла к чемодану и вытащила еще несколько пачек, потом бросила их на кровать. Она проделала это еще три раза, пока я считал.
– Двадцать, – сказал я.
– А что это за белый материал прилип к уголкам на некоторых?
Я поднял одну пачку и внимательно осмотрел ее:
– Думаю, белила. Наверное, их хранили в стене. Наверное.
– На дне чемодана лежат еще какие-то бумаги, – сказала она, протягивая руку и вытаскивая их.
Это были облигации на предъявителя. Мы оба не произносили ни звука.
– Тут по меньшей мере на несколько сотен, – сказала наконец Адриана. – Если во всех пачках одинаковое количество денег, у нее с собой было десять тысяч фунтов. Держу пари, на такие деньги можно съездить и в Иерусалим.
– Больше моей зарплаты за восемь с половиной лет, – сказал я. – А ведь мне еще прилично платят. – Я видел, что Адриана что-то подсчитывает в уме.
– Только на проценты с этого можно вполне безбедно существовать, – через мгновение сказала она. – Что мы с ними сделаем, Чарли?
