Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Я молчала. Лютый холод сковал мое тело. Я боялась пошевелиться, только зубы стучали друг о друга, и беспрестанно шмыгал плохо дышащий нос.
– Ки… Кирилл, – наконец-то позвала я, слыша возле входной двери какой-то шум и голоса людей. – Кирилл! – уже настойчивее и отчаяннее сказала я и потрясла его за плечо. – Ты что, Кирилл! Ты что?.. Они же приехали! Они здесь, врачи! – Я трясла, но ничего не происходило. – КИРИЛЛ!!!! – завизжала я изо всех сил, разодрав себе глотку в ошметки и изо всех сил теребя худенькое плечо. Его голова бессмысленно болталась на шее, рот же не произносил ни звука. – КИРИЛЛ!!!!
Подоспевшие врачи, пару раз по дороге поскользнувшись на утонувшем в свежей крови полу, почему-то положили на носилки не трогательного рыжеволосого мальчика, моего лучшего друга, который так преданно меня любит и читает мне стихи, а меня. Меня! Зачем?
Я вырывалась, буянила, пыталась объяснить им, что они дебилообразные идиоты, кусалась и вообще вела себя прескверно. Потом мне что-то вкололи и, поняв, что я совершенно не транспортабельна, уложили на кровать Хабарова. Когда я в ней очнулась, они совершенно не могли понять, почему я кляну их на чем свет стоит, не стараясь выбирать выражения, и ору, чтобы они немедленно унесли меня отсюда, из этой проклятой постели. Пару раз я крикнула им слово «зомби», но это совсем ничего для людей в белых халатах не прояснило. Куда уж им… Помнится, я вызывала их еще часа два назад, тоже мне тормозы.
Наконец, приехал Борис Николаевич Акунинский вместе с опергруппой, это немного меня взбодрило. Я вспомнила, что я человек и вести себя должна соответственно, а не кусаться и бросаться на людей. В итоге я поднялась ему навстречу и спутанно, но все же более-менее доходчиво (просто мой старший друг вполне умен, чтобы понять любую, даже самую спутанную речь, потому и вышло доходчиво) рассказала, что произошло.
Кирилла увезли в целлофановом мешке, его прабабушкам, конечно, никто ничего не сказал, а пол никто не додумался вымыть. Всем все до фонаря.
Дав мне одеться, обуться и допросив меня еще раз, уже за столом в кухне, за чашкой крепкого чая, в который сердобольный следователь подлил мне грамм коньячку, один из оперов, видимо, старший, попросил подробное описание Лжевалерия, а когда получил его от меня, вполне уверенно сказал:
– По описанию очень подходит Феникс. – Кто-то из ребят согласно кивнул. – Весьма опасная птица. Кличкой обзавелся после случая, когда мы похоронили обгоревший труп, думая, что это и есть наш «особо опасный». И только через два года узнали, что лоханулись. Правда, раньше был сам по себе, даже странно, как они с Хабаровым спелись? Теперь будем знать, что если и спевается, то подельников в живых не оставляет. Работает на просторах всей нашей необъятной родины, вот-вот, как ожидают, выйдет на международный уровень. В розыске – дай бог памяти – что-то около пятнадцати лет.
– Ого, – присвистнула я, словно речь шла о ком-то, кого я не знаю. Борис покосился на меня опасливо, но ничего не сказал. – Пятнадцать лет – это много.
– Притом что самому всего около тридцати пяти, точно мы, разумеется, не знаем. Ничего, – успокоил меня мент, – устанет, выдохнется, сделает осечку. Тут-то мы его и поймаем. И все-все ему пришьем, можете не волноваться.
Я бросила агрессивно-красноречивый взгляд в коридор, который ужасающе сильно походил на скотобойню. Кровавые следы успели разнести повсюду. Каждый из множества толкущихся здесь людей оставлял теперь на полу и коврах красные отпечатки своих ботинок и кроссовок – маленькую частичку Кирилла.
Забегая вперед, скажу, что я выполнила его веление из стихотворной строки: я его не забыла. Да и как я могу забыть: он снится мне до сих пор. Почти каждую ночь возникает посреди любого сна его озаренный благоприятным свечением, напоминающим нимб, образ и спрашивает: «Милая, теперь ты веришь, что я правда любил тебя по-настоящему?» И каждый раз я отвечаю: «Да, Кирюшенька, верю». Вот какую жертву, невинную душу, имела в виду покойная Азаза, жаль, я поняла слишком поздно.
Да, вы пришьете Фениксу убийство Кирилла.
А кто вернет мне самого Кирилла? Кто?!
– Извините, – что-то почувствовал мужчина.
Акунинский тоже глянул в его сторону неодобрительно, затем наклонился ко мне:
– Ну ты как?
– Как я? Замечательно! Лучше всех!
– Эх, Катерина Михална… Я позвонил твоей маме и бабушке. Они приедут сюда с минуты на минуту. Ты уж держись, лады? – В его глазах читались купно жалость и мольба. Понятно, он боится, что я снова начну буянить. Врачи-то уехали, кто мне лекарство колоть будет?
– Марго в санатории, – показала я ему, что мозги у меня на месте.
Дядя Борис и впрямь расслабился. Сообщил:
– Она едет к тебе прямо оттуда.
Когда посторонние вышли, оставив нас двоих в кухне, следователь полез к себе в карман и сунул мне в руки бумажку.
– Катерина, тут я раздобыл тебе адресок один… Даже не знаю, ты вроде не просила, но я подумал, что тебе интересно будет посмотреть на своего настоящего отца. Я справлялся у участкового, он живет по прописке, так что по этому адресу ты его непременно найдешь. Не пьет, в азартные игры больше не играет. Женат, есть дети. – Я молчала, глядя за окно и, казалось бы, вовсе его не слушая. На самом деле, я впитывала в себя эти крупицы информации, как губка. – Ну ладно, – он погладил меня по плечу и со смущенным видом вышел из помещения. Тогда я дала себе волю: сунув лист в карман, уронила голову на руки и горько разрыдалась.
Через время приехали мама и бабушка. Вторая была не одна – с новым женихом, едва ли старше меня по возрасту.
– Что это? – ткнула я в него пальцем, будто во что-то неодушевленное.
– Мы познакомились на игре в гольф! – в полном экстазе выкрикнула Ритуля и подпрыгнула на радостях. Парень же засиял, вспоминая чудный момент появления на поле для гольфа мимолетного видения, гения чистой красоты Маргариты, вооруженной белоснежной клюшкой, которую по возрасту уже пристало использовать как опору, а не как игровой инструмент, и сказал что-то вроде: «Гы-гы-гы».
Я встречала всех троих у калитки, потому что внутри трудились специалисты, да и вообще, не нужно родным видеть все это.
– Ты же не играешь в гольф? – недоверчиво приподняла я бровь.
– Как выяснилось, играю! – дивясь на саму себя, ответила бабуля, одетая, кстати, в модненькие джинсики розового цвета с двумя с понтом выцветшими белыми полосами спереди и полупрозрачную майку с глубоким декольте. Что ж, в силу прекрасно сохранившейся фигуры она вполне может себе это позволить, что и позволяла все долгие годы, что я ее знаю. Уже с малых лет я начала копировать ее стиль. Ритуся поправила кокетливую летнюю в тон джинсам шляпку с бантиком и робко спросила: – Ну что, мы снова друзья?
Мы обнялись, заключили перемирие.
Затем мама отвела меня в сторонку.
– Ты хочешь сказать, что все это время принимала этот коттедж за дедовский домик в деревне? Ну ты дала.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
