21
Мистраль торопится, он выходит из дома несколько раньше, чем обычно. Через двадцать минут он уже приезжает на набережную Орфевр и начинает свой рабочий день с привычного визита в оперативный отдел и чашки кофе. Затем он отправляется к Геран с фотографиями мальчиков и объясняет ей, что именно Фокусник забирает с места преступления. Печаль на ее лице сменяется гневом.
— Префекту сразу сообщать не будем, он слишком эмоционально отреагирует на такого рода информацию, и далее будет нелегко заниматься этим делом. А нам не нужны дополнительные трудности.
— Я согласен, и заместителю прокурора я тоже не намерен рассказывать. На данный момент это ни к чему хорошему не приведет. Однако я позвоню Тревно и поговорю с ним об этом. Мне бы хотелось выслушать его мнение по данному вопросу: чем это может нам помочь.
— Как ты себя ощущаешь в преддверии сегодняшней передачи?
— Хорошо. Этот выстрел мы не должны пропускать. У нас есть шанс заставить его отреагировать.
— Ты с Дюмоном виделся? Обсуждал с ним его расследование?
— Мы созванивались. Сегодня утром он намерен собрать людей, работавших на Детьен, и устроить им что-то вроде допроса, а затем послушать записи их телефонных переговоров, если они вообще друг другу звонят. Нужно попробовать использовать этот шанс. Посмотрим, что это даст.
— Держи меня в курсе.
Мистраль просит Дюмона явиться к нему в кабинет.
— Ты сегодня утром собирал людей по делу Детьен?
— Да. Мы снимем с них показания и потихоньку отпустим, а после прослушаем записи разговоров.
— А если это не сработает, у тебя есть другая зацепка?
— Ни единой. У старушки умыкнули бабло и драгоценности из сейфа. Я проверил банковские счета всех ее служащих. И у всех у них проблемы с деньгами.
— Большие?
— Да не особо. Но на счетах у них не густо. Если эта тактика провалится, мне придется отправляться к тем двум депутатам и задавать свои вопросы им. А это уже опасненько. А потом и министру, да? — Дюмон хихикает.
— Ты особо не увлекайся. Если хочешь заняться политиками — нужно, чтобы у тебя тылы были прикрыты.
— Что, боишься задавать вопросы нашим депутатам?
— Да, ты в самом деле невыносим! Я не говорю, что говорить с депутатом или министром невозможно или запрещено, но не нужно просто так, глупо, лезть на рожон, не подстраховавшись.
— Может, я и дурак, но ведь не самоубийца, и я забочусь о своей карьере.
— Насчет последнего — это я уже заметил. Дай мне знать, когда закончишь допрос прислуги.
Затем Мистраль звонит психиатру, рассказывает ему о том, что за сувениры Фокусник забирает с места преступления. Тревно некоторое время молчит. Мистраль окликает его, ему хочется знать, что доктор по этому поводу думает. Молчание. Он спрашивает психиатра, слышал ли тот его вопрос и на связи ли он вообще. Тот произносит в ответ нечто невнятное, и тогда Мистраль еще раз формулирует свой вопрос.
— Да, ну и тип! Должен сказать, подобные субъекты не разгуливают каждый день по улицам, и это радует.
— Что вы по этому поводу думаете?
— А вы? — парирует психиатр.
— Ну, мне кажется, ему нужны эти… э-э… элементы, чтобы вновь переживать убийство, потому это событие вызывает в нем очень сильные эмоции, но оно слишком недолго длится. Я бы сказал, что он таким образом поддерживает огонь в очаге своего воображения.
— Очень верный анализ, — замечает психиатр. — Действительно, то, что он уносит с собой, позволяет ему помнить все совершенные им преступления в мельчайших подробностях. Нельзя упускать из виду, что этот тип целый день витает в своих грезах. А по вечерам он переживает все случившееся — постепенно, посредством прикосновений к своим фетишам.
— Еще ему, должно быть, требуется испытывать неограниченную власть над своими жертвами. Он берет то, что хочет.
— По этому пункту я тоже с вами в целом согласен. Думайте об этих особенностях его личности, когда будете выступать в новостях, и действуйте осмотрительно.
— Я постараюсь.
Ближе к полудню Мистраль звонит Дюмону, чтобы выяснить, как прошел допрос по делу Детьен. Трубку снимает старший по группе. Мистраль не скрывает своего удивления по поводу того, что Дюмона нет на месте, — особенно сейчас, когда операция идет полным ходом. Старший по группе объясняет, что Дюмон примерно час назад отъехал по делам личного характера и скоро вернется. Ну а допрос служащих мало что дал: все они ведут себя так, словно ничего не понимают в происходящем, и дают нелепые ответы на вопросы.
Дидье Маро, пресс-секретарь префекта, заходит к Мистралю с предложением вместе пообедать. Прогноз погоды снова оправдался: над Парижем бушует дождь с градом. Они наскоро обедают в ресторанчике на площади Дофин, куда Мистраль порой наведывается. Затем возвращаются в отдел и там в очередной раз вместе проговаривают предстоящее телеинтервью.
Около пяти Мистраль вспоминает о Дюмоне и вызывает его к себе. Последний является, он опять не в духе.
— Ты меня искал вроде. Проблемы?
— Я хотел, чтобы ты передо мной отчитался о результатах допросов.
— Старший по группе вполне справляется с этим заданием.
— Возможно, но я должен получать информацию от начальника подразделения. А именно от тебя. Так уж все устроено. У тебя какие-то личные проблемы?
— Ничего особенного. Ну, эти люди наговорили всякой чепухи, потом мы их отпустили, а теперь мои ребята сидят в наушниках и слушают, о чем они переговариваются. Вот вкратце, как развивается дело. Теперь я могу идти?
Последнюю фразу он произносит с наигранной иронией.
Мистраль молчит. Дюмон встает и направляется к двери кабинета. Прежде чем уйти, он еще раз оборачивается к Мистралю.
— Итак, ты сегодня вечером выступаешь по телевидению. Вся Франция будет смотреть на тебя. Правда, здорово?
В голосе его по-прежнему звучит недобрая насмешка.
— Если у меня будет возможность, я упомяну и о деле Детьен. Что скажешь? Или ты хочешь, чтобы я устроил и тебе интервью на телевидении?
Последнюю фразу Мистраль произносит с некоторой издевкой.
Дюмон воздерживается от ответа и, пожав плечами, покидает кабинет.
Если бы Арно Лекюийе спросили, что он может сказать про этот день, он бы охарактеризовал его как изнурительный. Все началось с того, что он отправился в бар и слушал там речь завсегдатаев, засевших за стойкой. О нем, о Фокуснике, больше ни слова, и о старой бомжихе — тоже. Сегодня он не очень хорошо себя чувствует. На дорогах творится кошмар из-за плохой погоды, да еще клиенты все время пытаются завязать с ним беседу. Он заканчивает работу по вызовам около пяти и без труда входит в образ маленького безобидного человека. Таким он и предстает перед стариком Да Сильва и, забрав список вызовов, уезжает. Ему даже неохота смотреть, окажется ли он поблизости от улицы д’Аврон или Северного вокзала. Он устал, ему холодно и хочется домой. Туда он и отправляется, предварительно купив пиццу, яблочный пирог и большую бутылку кока-колы.
