Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Ты сказал о каруселях. Однажды мне удалось стянуть у матери несколько долларов, и я пришел в городок аттракционов – сам, один. Карусель манила меня, но кататься я не стал; ты прав: все детишки были с родителями, им было к кому вернуться... Мне – нет. И еще – я заметил, как родители крепче прижимают к себе деток, словно хотят оградить их от меня... Я забрался тогда в вересковую чащу и – плакал. Долго-долго. И мне хотелось, чтобы никто и никогда меня больше не видел.
Я был упорен. Научился драться, чтобы давать сдачи. Но мирок грязных питейных заведений был прибежищем бездари и нищеты; а я уже тогда чувствовал свое интеллектуальное превосходство! Но что с этим делать – без денег и с такой внешностью?
После школы я стал работать в маленькой мастерской: делали мелкую фурнитуру – пуговицы, заклепки – для коллекций pret-a-porte. Побывал я и на показах; и там, словно в щелочку, разглядывал иной мир – мир праздных, уверенных в себе, красивых, недоступных... И душа моя тосковала – не столько оттого, что никогда мне в этот мир не попасть! – оттого, что я боялся даже показаться там при свете дня!
Но я был горд. В один прекрасный вечер... Ну да, я обобрал и обокрал своего хозяина. И – убил его. Спокойно, хладнокровно, несколькими ударами ножа для колки льда. Сымитировав ограбление.
Меня допрашивали – но не заподозрили: убогая внешность рождает у людей уверенность и в убожестве ума! Но ведь я был умнее всех, кого знал! Миром моим был мир книг, в то время как они таращились в телевизор и надрывали горло на футбольных матчах!
Мне удалось поступить на факультет психологии. Учился я отлично; деньги на учебу, пусть и небольшие, теперь у меня были, потом мне назначили стипендию. Но жить я продолжал скудно, скупо, уединенно; я желал утвердиться в этом мире и тогда еще верил, что смогу сделать это! Как бы не так!
Несколько лет я жил в лишениях и одиночестве, стараясь прибавить к деньгам, что у меня были, ту сумму, какой хватило бы, чтобы купить практику психоаналитика. Диплом я защитил блестяще, но никогда, никогда не смог бы я получить практику, если бы в одном местечке прежний психиатр не угодил под суд за связь с пациентками и использование конфиденциальной информации! Я получил это место.
И – меня отвергли все. Врачебное сословие, преподавательское, да и больные... Думаешь, кого-то волнует, насколько образован и квалифицирован врач-психиатр? Всем важно, как он выглядит! Врач должен быть респектабельным и благообразным, как священник. А что у него за душой...
А пациенты? Вот кто были настоящие уроды, с воображением, полным мерзостей и гнусностей! Но и они вскоре стали сторониться меня! Меня! Человека, превосходящего их разумом настолько, что... Представь мою горечь!
И тут я вспомнил историю Зигмунда из книги Эрика Берна. «Зигмунд решил стать великим человеком. Он много работал, стараясь проникнуть в высшие слои общества, но там его не принимали. Тогда он решил обратиться к преисподней. Там вообще не было высших слоев, да и никто не обращал на это внимания. Там он обрел авторитет. Успех его был столь велик, что вскоре весь истеблишмент переместился в преисподнюю». Так Берн изложил историю доктора Фрейда. Но мы с тобою понимаем, история эта – куда более древняя... Из тех времен, когда не было ни мира, ни людей...
Я определился. Прощать напыщенным идиотам свою жизнь я не желал. И жаждал только одного: чтобы сами они не смогли простить своих пустых жизней!
Первый эксперимент я провел с моим больным. Он надоел мне своим нытьем. Но как только я сумел внушить ему, ч т о освободит его от страха... Ты бы видел его глаза! Они сияли! Правда, я не употреблял слово «смерть» – зачем? Разве людям нужна правда?
Этот тупой, закомплексованный и ожиревший рантье всегда мечтал быть Сверхчеловеком, ты только представь! Я – лишь подсказал ему, как это осуществить. И что ты думаешь? Через день он свергся с крыши в плаще-крылатке!
Идея была гениальной; я ее развил. Какой прок от чьих-то смертей, – кроме чувства удовлетворения, конечно, – если они не приносят прибыли? Но, как это бывает всегда, когда идешь к определенной цели, быстро находятся союзники. Люди заинтересованные. И они нашлись. Я оказался здесь. Ты и не представляешь, Дрон, какое удовольствие я получаю от процесса!
– Ты кодируешь тех, кто...
– Естественно. Оттого – еще большее удовольствие видеть их потом! Лощеных, самоуверенных, праздных, и знать, что у одних часы уже запущены, другим я волен запустить их в любое время! Ни с чем не сравнимое чувство: весь мир у их ног, им доступны любые девушки или юноши и любые увеселения, им подвластны судьбы миллионов, а души их – в моей маленькой цепкой ладошке, и в моей власти – отпустить их или стиснуть и низвергнуть в прах!
– И тебе никогда никого не было жалко?
– Жалко? С чего? Люди лукавы. Когда гибнут свои, их заносят в списки жертв; убитых врагов всегда именуют трупами. А у меня нет своих. Совсем.
Глава 76
Затянувшееся молчание Брайта показалось бы мне трагическим, если бы не...
– Русская девушка Катя тебе чем помешала, Фрэнк?
– Подруга Сен-Клера?
– Да. Тебе ее заказали?
– Неприятное словцо.
– Точное. Ты же убийца.
– Не надо так со мной, Дрон...
– Отчего? Чистый бизнес. Тебе заказывают, ты – убиваешь. Все остальное – про души, своих, чужих – словоблудие. Перед кем ты хочешь красиво выглядеть? Передо мной? Не оценю. Перед собой самим? Но ты ведь знаешь, Фрэнк, что ты – убийца. И это – чистая правда.
– Не бывает ни чистой правды, ни чистой лжи. Все лишь отчасти правдивы и лживы тоже отчасти. Да и то, что правда для одних, – для других...
«Чистая правда когда-нибудь восторжествует, если проделает то же, что грязная ложь», – вспомнились мне грустные строки поэта.
– Мы не на философском симпозиуме, Фрэнк.
– А жаль, правда, Дрон? Посидели бы за кофе, поговорили о несущественном – о Боге, материи, сознании, жизни, времени, движении, небытии... И разошлись бы, утомленные собственным словесным блудом. А теперь... Нет, мне приятно разговаривать с тобой. И наибольшее удовольствие доставляет то, что уйдешь ты отсюда в страну безмолвия... У меня от этого просто дух захватывает! Словно стою я на самом краешке бездны, заглядываю туда и – тихонечко отхожу. А у тебя какие ощущения? Ведь ты, пожалуй, первый из моих... пациентов, кто отчетливо представляет, что его ждет. Но есть и интрига: ты не знаешь способа, каким уйдешь из жизни! Этого даже я пока не знаю!
– Может быть, ты и гениален...
– Ты сомневаешься? За какой-то час мне нужно было понять, чего человек больше всего боится и чего на самом деле жаждет! И – поменять местами страх и заветное желание, только и всего! Это высокий уровень! А ты говоришь – убийца. Я просто помогаю людям избавляться от их пустых и никчемных жизней.
Брайт замолчал, о чем-то размышляя. А я, признаться, чувствовал измотанность и крайнюю усталость. Его велеречивый академизм утомлял и делал мозг тяжелым и неповоротливым. Или – и это часть его плана психологической обработки? Вряд ли. Ему просто не с кем поговорить о своих успехах. Совсем. А хочется.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
