* * *
Евтихию потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к облику своего спутника. Не исключено, что сказалась привычка к троллям: с этой задачей Евтихий справился сравнительно быстро.
Фихан ни о чем не спрашивал. Он догадывался о том, что его спутнику приходится нелегко.
Вместе они продирались сквозь чащу. Фихан безошибочно находил незримые тропы там, где, казалось, пройти было просто невозможно. Евтихий весь был покрыт царапинами и ссадинами. Странно, но его спутник ни разу даже не оцарапал руку, хотя шел первым.
Они молчали. Разговаривать было не о чем. Да и в любом случае сил на болтовню не оставалось.
К вечеру, когда сумерки начали сгущаться и дождь полил сильнее, Фихан отыскал место для лагеря. Костер им развести не удалось. Фихан расчистил от веток и камушков небольшой пятачок земли, нарвал и натаскал туда травы, чтобы мягче было лежать. Они укрылись плащом Евтихия и попытались согреться.
— Я знаю, как выгляжу, — пробормотал Фихан. — И понятия не имею, почему это опять случилось.
— Не имеет значения, — ответил Евтихий. — Мне уже почти все равно.
— Ты был прав насчет Геврон, — сказал вдруг Фихан. — Я не знаю, какой она видится тебе, но мне с самого начала было ясно, что она немолода.
— Интересно, как немолодая и, вероятно, солидная женщина оказалась здесь? — удивился Евтихий.
— Я слышал историю скорохода Кохаги, — сказал Фихан. По голосу ясно было, что он улыбается. — В некоторых местностях этими тоннелями пугают детей. «Будешь шляться где попало и в дурной компании, провалишься в дыру и окажешься там, где ходил Кохаги». Никогда не слышал?
— Нет.
— А там, где я жил, так часто говорили… Но прежде мне никогда не встречались люди, которые действительно проваливались в эти тоннели. Ни люди, ни эльфы, ни тролли. Никто. Все разговоры о тоннелях Кохаги были просто разговорами. Вроде россказней о Моране. И так продолжалось до тех пор, пока я сам не ухнул в тоннель. И вот тут-то все и началось…
— Что началось? — не понял Евтихий.
Фихан вздохнул.
— Еще совсем недавно я жил среди тех, для кого имя Кохаги оставалось пустым звуком. И вдруг — бабах! — я среди тех, чья жизнь полностью переменилась, и именно из-за Кохаги. И теперь уже кажется, будто все, с кем я ни встречусь, каким-то образом связаны с Кохаги.
— С Джуричем Мораном, если уж на то пошло, — заметил Евтихий. — Ведь это Моран сделал Кохаги тем, кем он был.
— Ты понял, что я имею в виду, — сказал Фихан.
— В общем и целом, да. Только я не понимаю, какое отношение это имеет к возрасту Геврон.
— Непосредственно к ее возрасту — никакого. Но тебе было интересно, как это она ухитрилась сюда провалиться… Вот так и ухитрилась. Жила себе поживала, ни о чем, небось, не тужила — и вдруг с ней это случилось.
— Понятно.
Они помолчали. Потом Евтихий спросил:
— А сам ты, Фихан? Сам-то ты как здесь оказался?
— Во время битвы, — сказал Фихан, — я гнался за троллями. Их было трое, и они удирали от нас во все лопатки. А нас было пятеро: двое эльфов и трое людей. Это было сразу после того, как сдвинулась Серая Граница. Битва за замок Гонэл уже закончилась. Ты был там, не так ли?
— Угу, — пробурчал Евтихий.
Ему не хотелось сейчас вспоминать то сражение. Фихан понял это и не настаивал на расспросах.
— Геранн и новая защитница Ингильвар вернулись в замок, и большинство солдат последовало за ними, — продолжал Фихан. — Они сидели в замке и смотрели, как приближается граница, как серый туман заливает замковые рвы… Ты сам это видел?
Евтихий отмолчался.
Фихан вздохнул:
— Были солдаты, которым оказалось легче гоняться за отбившимися от войска троллями, чем торчать за стенами. Во время погони меня занесло в рощу, и я поехал вдоль ручья. Вода в нем была темной от крови. Я никогда такого раньше не видел…
Он замолчал.
— А потом? — спросил Евтихий. Ему показалось, что собеседник не намерен продолжать.
— Потом я оступился и упал. А когда очнулся, то увидел темную башню, поле с растоптанными колосьями и всех этих людей, которые вознамерились меня убить, — ровным тоном заключил Фихан. — Ну а с тобой что случилось?
— Меня ударили по голове, — сказал Евтихий, почему-то чувствуя себя виноватым.
И вдруг Фихан засмеялся. Это произошло так неожиданно, что Евтихий не поверил своим ушам. В первое мгновение ему даже показалось, что эльф рыдает, но нет — тот и впрямь покатывался со смеху. И в конце концов засмеялся и сам Евтихий.
— Что, вот так просто стукнули по голове? — выговорил наконец Фихан. — И этого хватило, чтобы ты попал сюда?
— Точно, — подтвердил Евтихий. — Так и было.
— И никаких героических приключений? Треснули по башке, и все дела?
Они смеялись и смеялись. И хоть повод для веселья был какой-то странный, и смех этот беспричинный должен был, по идее, сделать из них обоих полных дураков, Евтихий никогда в жизни не чувствовал себя более умным и зрелым человеком, чем сейчас.
* * *
— Он воображает, будто мне все равно! — рычал Джурич Моран, расхаживая по комнате и с ненавистью глядя на закрытую дверь, за которой скрылся Николай Иванович. — Он так представляет дело! Он приходит ко мне в дом и демонстрирует озабоченность судьбой моих клиентов! Моих, заметим, клиентов! Моих, а не его! Если бы он вложил в Авденаго столько сил и души, сколько вложил в него я, то он бы его…
Юдифь молча слушала разглагольствования Морана. На пыльном личике девушки застыло печальное выражение. Она безразлично смотрела то на Морана, то в угол.
— Мне не все равно! — заорал Моран, останавливаясь перед Юдифью. — У меня вся душа изболелась! Мне не все равно, ясно тебе, бессмысленная муха?
Юдифь перевела на него тихий взгляд.
— Ясно, — прошептала она, вздыхая. — Мне ясно.
* * *
Чаща сменилась приятным леском. Дождь прекратился, хотя небо по-прежнему оставалось серым. Теперь Фихан и Евтихий шли по сухой чистой земле. Здесь было много ручьев с прозрачной водой. Берега терялись в зарослях осоки. Россыпи мелких голубых и розоватых цветков виделись в зеленой траве.
— Мне просто не верится, что мы вдруг оказались в таком месте, — сказал Евтихий, останавливаясь, чтобы выпить воды и сполоснуть лицо. — Как-то здесь слишком хорошо. Подозрительно хорошо, не находишь?
Длиннорукое существо уселось на корточках на большом камне. Оно напоминало лягушку.
— Будешь есть речную змею? — спросил Фихан. — По-моему, они тут водятся.
— Я бы не отказался.
Фихан опустил руку в ручей и какое-то время оставался в неподвижности; затем он сделал быстрое движение, и длинное, отливающее перламутром тело принялось извиваться у него в кулаке. Змея шипела, пытаясь укусить. Фихан ударил ее о камень, и она обвисла.
