нее, все еще наполовину эрегированный.
Грета одарила меня гордой улыбкой, пока я пытался перевести дыхание.
Я покачал головой. — Тебе не нужно было глотать.
— Я хотела. Кажется, вчера тебе понравился мой вкус.
Я ненадолго закрыл глаза, чтобы сделать несколько глубоких вдохов. Когда я открыл их, Грета стояла передо мной, ее подбородок и декольте все еще были покрыты моей спермой.
Она с любопытством потянулась между ног. — Я мокрая.
Она подняла средний и указательный пальцы, которые блестели от ее возбуждения.
— Позволь мне, — сказал я. Должен был почувствовать это сам. Я залез под ее ночную рубашку, осторожно пробрался между губами ее киски и провел пальцами по ее щели. Мне не нужно было проникать глубоко.
Ее киска была мокрой. Если бы на ней были трусики, они были бы мокрыми от ее похоти.
— Не думала, что доставление тебе удовольствия окажет на меня такое сильное воздействие, но твое тело меня очень возбуждает. Видя его, я уже чувствую себя очень возбужденной, но прикосновение к тебе и твой вкус — это гораздо сильнее.
Я обхватил ее щеки и резко поцеловал. Ее непосредственная невинность однажды станет моей смертью. С каждым нестандартным словом из ее уст она заставляла меня влюбляться в нее еще сильнее, и я не знал, как это остановить. Я отстранился, даже не обращая внимания на то, что на моем подбородке была моя собственная сперма от ее поцелуя.
— Давай приведем тебя в порядок и позволим мне попробовать твою киску.
Я потянулся за подолом ее ночной рубашки и стянул ее через голову Греты, затем бросил ее на пол, наслаждаясь ее прекрасным телом. Видя мою сперму на ней, я чувствовал себя невообразимо собственником и хотел претендовать на нее всеми возможными способами и всеми способами, которыми не должен был.
Я повел Грету в душ, когда через окно донеслось громкое ржание, за которым последовало мычание. Грета извиняюще улыбнулась. — Сначала я должна позаботиться о животных. У нас мало времени. Может быть, ты попробуешь меня позже?
Я хихикнул и сладко поцеловал ее, улыбаясь ей в губы. — Я попробую тебя, когда ты захочешь, только скажи.
Через пятнадцать минут мы с Гретой оделись и вышли на улицу. Грета снова несла Дотти, и я был поражен ее силой. Возможно, это была скорее решимость, чем физическая сила. Солнце палило на нас в типичной для Невады манере. Грету в бледно-желтом летнем платье и ковбойских сапогах жара не беспокоила, но я в своей рубашке и джинсах уже вспотел, хотя даже не нес собаку. Она положила ее в тени возле коровника, чтобы она могла облегчиться, прежде чем лечь в поток воздуха из одного из вентиляторов. Медведь и Момо с нетерпением бегали вокруг. Я помог Грете накормить лошадей сеном, а коров и свиней — специальной смесью, прежде чем мы открыли ворота, чтобы они могли выбежать в загон. Я привык к другой форме физического труда, но должна сказать, что и это мне не мешало, возможно, потому, что энтузиазм Греты был заразителен.
Грета сияла, наблюдая за тем, как веселятся ее животные. Она получала радость от их счастья, а я от ее.
— Как давно у тебя это место?
— Всего около года. Папа построил его для меня через несколько недель после твоей свадьбы.
Она положила руки на забор и опустила на них подбородок, позволяя своему взгляду скользить по окрестностям. — Он все еще нуждается в доработке, чтобы я могла принимать больше животных.
— Почему бы тебе не жить здесь постоянно?
Она моргнула против солнца. — Моя семья скучала бы по мне.
Я кивнул. Это была одна из причин, почему она отказала мне. — Они все равно смогут видеть тебя, просто не так часто. — Я обхватил ее сзади и положил подбородок на ее голову. Это было так естественно, и Грета издала небольшой вздох. — Речь идет о ферме или о нас?
Я глубоко вздохнул и поцеловал ее в шею. Нас не было, не совсем. Была Крессида и я, которая существовала в свете, хотя ее основа была гнилой и темной, а затем были Грета и я, связанные с тенью, хотя наша связь была чистой так, как я и не думал.
— Оба.
Она кивнула и сглотнула. — Иногда... иногда я жалею...— Она покачала головой с задыхающимся смехом. Я знал, что она хотела сказать. Она повернулась в моих объятиях.
— Сколько еще осталось до отъезда?
Я взглянул на часы. — Три часа.
Она кивнула, тоска наполнила ее глаза, хотя я все еще был здесь.
— Мы должны использовать каждую минуту, а не тратить ее на а вдруг, — пробормотал я, поднимая ее на ограждение. — Хочешь, я попробую тебя на вкус?
Она просто кивнула. Я опустился на колени, не заботясь о грязи, поднял юбку Греты, обнажив белые трусики и поцеловал край, прежде чем поцеловать ее киску через них. Зацепив пальцем ткань, я потянул ее в сторону, открывая блестящий центр Греты. Большими пальцами я провел по ее пухлым губкам, а затем раздвинул их, открывая набухший клитор и тугое отверстие. Вспомнив ее слова, я проигнорировал ее клитор и сосредоточил все свое внимание на ее отверстии, поглаживая, подталкивая, кружа, пока она не стала отчаянно цепляться за забор, упираясь сапогами в среднюю перекладину, чтобы найти опору.
— Амо, — стонала она, ее пальцы перебирали мои волосы. — Поцелуй меня.
Покинуть ее киску?
— Именно это я и делаю, — прохрипел я, хотя знал, что она имеет в виду. Я погрузил кончик языка в нее, прежде чем поиграть с ее половыми губами, чтобы подчеркнуть свое заявление.
— Мои губы, — сказала она с легким смешком.
Я приподнял бровь, глядя на нее и посасывая губы ее киски.
Она издала возмущенный смешок. — Мой рот.
— Хорошо, — сказал я с ухмылкой. — Просто дай мне еще несколько минут. — Я обвел языком ее клитор, затем провел языком по ее щели, вперед-назад, вызывая в ней еще большее вожделение. Она сжала свои бедра, ее пальцы в моих волосах напряглись, когда ее киска сжалась у моего рта. Ее бедра прижали меня к себе, ее запах ударил по мне, как шаровая молния, заставляя меня отчаянно желать большего. Она сильно содрогалась, цепляясь за меня для равновесия, наслаждаясь своим оргазмом.
Я вскочил на
