донесся голос Тары, а следом за ним ее шаги.
— Привет, папа! — крикнула она, подбегая ближе в своем рубиново-красном цельном купальнике.
Я с опаской обернулась, скрестив руки на топе бикини. Рид повернулся к Таре, когда она вошла в палатку и обняла отца.
— Привет, малышка. — Улыбка озарила его лицо, как только она оказалась в его объятиях. — Веселишься?
— Конечно. — Она отступила назад и сделала небольшой реверанс. — Я пытаюсь затащить Галлею в воду, но у нее сегодня аллергия на веселье. Может, ты сможешь ее убедить.
Я пожелала, чтобы в палатку ударила молния и похоронила мой позор. Выдавив из себя неловкий смешок, я поздоровалась с Ридом.
— Привет.
Он уставился на меня, его улыбка померкла, и он провел ладонью по затылку.
— Как дела, Галлея?
Так непринужденно.
Он и виду не подал, что всего неделю назад был внутри меня, довел меня до двойного оргазма, толкался, стонал и повторял мое имя, словно оно было его погибелью.
Тара ничего не замечала, и я сомневалась, становится ли мне от этого лучше или хуже.
Вмешался Скотти и пожал Риду руку в знак приветствия.
— Рад вас видеть, тренер.
— Да. Я тоже.
Мои глаза инстинктивно вернулись к Риду, когда он снова взглянул на меня, и этот короткий контакт показался мне чем-то вроде землетрясения, прогрохотавшего в моей груди.
Отведя взгляд, он кивнул Таре.
— Я просто завез подарки. Не могу остаться.
— Ключи от нового кабриолета, я полагаю? — Тара взяла в руки коробку, завернутую в голубую фольгу, и потрясла ее. — Похоже на носки. Я обязательно подарю тебе тот фартук на день рождения. Ярко-розовый.
Я все еще смотрела на Рида, совершенно не понимая, что происходит, когда Скотти потянул меня за руку.
— Я собираюсь искупаться. Присоединишься?
Стараясь не смотреть на неприлично привлекательный источник моего смятения, я попыталась привести в порядок свои бешено скачущие мысли.
— Конечно. — Что угодно было лучше, чем этот раскаленный филиал ада.
Тихо попрощавшись с ними, я пошла за Скотти к воде, и между нами не было сказано ни слова. Да и говорить было нечего. Он переплел наши пальцы, и этот жест стал небольшим утешением, когда мы зашли на мелководье и мои пальцы погрузились в прохладный ил.
Мой взгляд скользил по пляжу, а легкий ветерок трепал мои волосы и задувал их на лицо. Рид стоял у входа в палатку, наблюдая за мной издалека, и выглядел измученным и загнанным. Он не мог закрыть шторы, не мог опустить жалюзи на глаза.
Я все видела. Чувствовала.
Мы не улыбались, не моргали.
Мы просто смотрели друг на друга.
Я — по одну сторону береговой линии, он — по другую.
ГЛАВА 24
Тара прыгала рядом со мной на песке, ее косички были мокрыми от озерной воды.
— Извини, что снова зову тебя сюда, — сказала она Риду. — У нас закончились чипсы и газировка. Можешь заскочить в магазин?
Я уставилась на свои ногти на пальцах, похожих на чернослив после длительного нахождения в воде, пока Тара тащила меня к своему отцу, который только что вернулся на пляж после чрезмерного количества сообщений от Тары.
Прошло два часа, и я была морально истощена. Скотти ушел несколько минут назад, оставив меня опустошенной и вялой, занятой размышлениями о своем коротком общении с Ридом. Приближался закат, раскрашивая небо яркими красками, которые мало способствовали улучшению моего настроения.
Рид неторопливо шел к нам от своего грузовика, все еще одетый в футболку с изображением гранж-группы и плавательные шорты в бело-синюю полоску, он сосредоточил свое внимание исключительно на Таре.
— Ты еще не собираешься закругляться? — Он взглянул на часы. — Уже поздно.
— Еще даже не стемнело. — Она хмыкнула, как будто то, что он сказал, было нелепо. — Сьюзи установила сетку, и мы собираемся играть в волейбол до заката. Ты можешь привезти то, что я прошу?
Вздохнув, он провел рукой по развевающимся на ветру волосам и кивнул.
— Да, хорошо. Говори, что нужно.
Тара начала диктовать список покупок, в который вошла вся шоколадная фабрика Вилли Вонка, а я неподвижно стояла рядом с ней и считала морщинки на руках.
— Хочешь быть в моей команде? — спросила она, выводя меня из оцепенения.
— О. — Я моргнула. — Я подумывала о том, чтобы уйти. Я устала.
— Это отстой.
— Прости. Я могу сама дойти до дома. Тут недалеко.
— На тебе сандалии. Ты убьешь свои ноги.
— Я в порядке. Это не так далеко, и я могу…
— Я подброшу тебя до дома.
Предложение Рида поразило меня, я подняла голову и встретилась с ним взглядом. Мое лицо вспыхнуло, и я была благодарна за румянец от загара, который милостиво окрасил мои скулы.
— Тебе не обязательно это делать.
— Это по пути. Пойдем.
Перед моим мысленным взором затрепетали красные флажки, когда я увидела, как Рид развернулся и направился к своему грузовику. Какая ужасная идея. Нам не следовало оставаться наедине всего через неделю после нашего спонтанного, захватывающего дух, совершенно запретного и губительного сексуального контакта.
Но мне нечего было возразить. Тара стояла рядом со мной, протягивая руки для прощального объятия и улыбаясь.
— Спасибо, что оставалась здесь так долго, — сказала она, выпуская меня из объятий. — Я знаю, что тебе это было не по душе.
— Да. Прости, если была скучной. Кажется, у меня вот-вот начнутся месячные, — соврала я.
— Фу. Тогда понятно.
Прежде чем я повернулась и направилась навстречу неловкой поездке с ее отцом, она потянулась ко мне и еще раз соединила наши мизинцы.
Эмоции охватили меня. Казалось, что у нашего прощального объятия выросли крылья, готовые унести меня далеко-далеко от моей лучшей подруги.
— Увидимся дома! — Она помчалась к своим друзьям, а заходящее солнце рассыпало по ее волосам мандариновые оттенки.
С трудом сглотнув, я натянула обрезанные джинсовые шорты поверх купальника и сунула ноги в пляжные сандалии. По пути к парковке я жутко нервничала, прокручивая в голове возможные варианты разговора. Рид уже сидел за рулем, мотор урчал, а его голова была откинута на подголовник.
Я избежала зрительного контакта через лобовое стекло и скользнула на пассажирское сиденье рядом с ним. Несколько секунд мы сидели молча, прежде чем он включил задний ход и выехал со стоянки.
Через пять минут мы были у продуктового магазина.
Нахмурившись, я посмотрела на здание, потом на Рида.
— Я думала, ты подбросишь меня до дома?
Его челюсть была сжата, взгляд непроницаем.
— Решил, что нам нужно поговорить.
Я потерла ключицу, на которой розовыми пятнами проступал
