class="p1">А Криворотый, саженный парень с опившимся лицом, зверски сжимал с своих объятиях какую-то молодую женщину.
— Ах, ловко! Ах, ловко!
— Ох, пусти! Ой, бесстыдник... — кричала женщина.
В другом месте делили дуван.
— Я тебе... голову раскровеню бутылкой, коли ты со мной по-хорошему не поделишься!
— Молчи, проклятый! — хрипел голос. — Получай, что следует, пока кишки тебе не выпустил!
Сначала за общим гвалтом и дымом наше странное появление не было замечено многими.
Но вот мало-помалу мы сделались центром общего изумленного внимания.
— Эй, мошенник, шампанского сюда! — громко кричал Путилин, раскачиваясь из стороны в сторону.
Его роскошная соболья шуба распахнулась, на жилете виднелась чудовищно толстая золотая цепь.
Я с тревогой, сжимая ручку револьвера, следил за аборигенами этой вонючей ямы. Боже мой, каким алчным и страшным блеском горели их глаза!
— Что это за птицы прилетели?
— Диковинно что-то...
— А што, братцы, не сыщики ли это к нам пожаловали.
— А и то, похоже что-то...
— Вынимай скорей карты! — тихо шепнул мне Путилин.
Я быстро вытащил колоду карт.
— Ардальоша, сыграем партийку? — громко проговорил я на всю страшную комнату.
— Д... д... давай! — заплетающимся языком ответил Путилин. И, выхватив из бокового кармана толстую пачку крупных кредиток, бросил ее на стол.
— Ваше сиятельство, отпустите нас! Извольте рассчитаться... Мы свои заплатили... — в голос пристали к Путилину «лакеи из Бореля» — агенты сыскной полиции.
— Пошли вон, канальи! — пьяным жестом отмахнулся от них гениальный сыщик.
Теперь в «зале» воцарилась томительная тишина. Все привстали со своих мест и стали подходить к нашему столу.
Вид денег, и таких крупных, совсем ошеломил их. Только я стал сдавать карты, как Путилин пьяным голосом закричал:
— Н... не надо! Не хочу играть! Кралечку хочу какую ни на есть самую красивую! Нате, держите, честные господа мазурики!
И он швырнул столпившимся ворам и преступникам несколько ассигнаций.
— Сию минуту, ваше сиятельство, прибудет расчудесная краля! — подобострастно доложил рыжий содержатель вертепа-трактира. — Останетесь довольны!
Прошла минута, и перед нами предстала красавица в буквальном смысле этого слова.
Когда она появилась, все почтительно почему-то расступились перед ней.
Это была героиня путилинского триумфа, среднего роста, роскошно сложенная женщина. Высокая, упругая грудь. Широкие бедра. Синие — удивительно синие глаза были опушены длинными черными ресницами. Красивый нос; ярко-красные губы; зубы ослепительной белизны. Из-под дорогого белого шелкового платка прихотливыми прядками спускались на прелестный белый лоб локоны.
Это была настоящая русская красавица, задорная, манящая, как-то невольно притягивающая к себе.
Она, насмешливо улыбаясь, подошла к Путилину.
— Ну, здравствуй, добрый молодец!
— Ах! — притворно всхлипнул Путилин.
Пьяно-сладострастная улыбка, блаженно-счастливая, осветила его лицо.
«Как гениально играет!» — невольно подумал я.
— Эй, рыжий пес, ну... ну, спасибо! Разодолжил! И взаправду чудесную к... кралю предоставил. На, лови сей момент сотенную! Эх, за такую красоту и сто тысяч отдать не жалко!
— А есть у тебя эти сто тысяч? — кладя свои руки на плечи Путилина, спросила красавица.
— На, смотри!
Путилин выхватил толстый бумажник и раскрыл его перед красавицей «Расставанья».
— Видишь? Ну все отдам за ласки твои!
Пьяный, гикающий вопль огласил вертеп.
— А вам, брат... братцы, тысячи пожертвую, помните, дескать, о купце Силе Парфеныче, который кралечку в смрадном месте отыскал!
Я не спускал взора ни с Путилина, ни с этой красавицы. И видел, как Путилин быстро-быстро скользнул взглядом по ее рукам, на пальцах которых виднелись еле зажившие порезы. Видел я также, каким быстрым, как молния, взглядом обменялась красавица с тремя огромными субъектами в куртках и барашковых шапках.
— В... вот что, хозяин! — чуть качнувшись, выкрикнул Путилин. — Держи еще сотенную и угощай всех твоих г... гостей! Я сейчас с раскрасавицей поеду... Эх, дорогая, как звать-то тебя?
— Аграфена! — сверкнула та плотоядными глазами.
— ...А скоро я вернусь. Часика этак через три, а может, и раньше. Поедешь со мной, Грунечка?
— Зачем ехать... Мы лучше пешком дойдем. Домишко мой убогий близко отсюда отстоит. Перины мягкие, пуховые... водочка сладкая есть... Эх, да размолодчик-купец, сладко тебя пригрею! Заворожу чарами моими, обовью руками тебя белыми, на грудях моих белых сладко уснешь ты...
— Га-га-га! Хо-хо-хо! — загремел страшный кабак-трактир.
— Ну что ж! Ехать так ехать! — воскликнул Путилин, грузно поднимаясь из-за стола.
Красавица Аграфена о чем-то тихо шепталась с двумя рослыми парнями с самой разбойничьей наружностью. Обрадованный даровым угощением кабак-притон ликовал.
Отовсюду неслись восторженные крики.
Путилин сильным голосом запел:
Вот мчится троечка лихая
Вдоль по дороге столбовой…
И между словами песни удивительно ловко шепнул мне:
— Если они опоздают хоть на минуту — мы погибли.
— Кто «они»? — еле слышно проговорил я.
— Агенты и полицейские.
— Ну, в путь-дорожку! — пошла к выходу красавица Груня, пропуская впереди себя Путилина.
Меня словно осенило. Я подошел и тихо ей шепнул:
— Возьми и меня с собой. Если я его обыграю, а обыграю я его наверное, ты получишь от меня пять тысяч.
— Ладно!.. Идите с нами, господин хороший! — сверкнула она глазами.
— А вы здесь меня дожидайтесь! — отдал приказ «подгулявший купчик» — Путилин.
Этого маневра я не мог понять.
Но теперь уже поздно было спрашивать каких бы то ни было объяснений: с нас двоих «расстанная кралечка» не спускала острого наблюдательного взора.
Мы вышли на крыльцо разбойничьего вертепа.
Взглянули — и, должно быть, одновременно испытали одно и то же чувство леденящего ужаса.
Тройки не было, тройка исчезла!
Прежде чем я успел издать какой-то звук, я почувствовал, как Путилин незаметным движением сильно сжал мою руку.
— А где же... где моя троечка, разлапушка?
«Расстанная» красотка расхохоталась.
— А я к дому моему направила ее. Тут домик мой недалеко. Вот пройдем лесочком этим, свернем направо — там он и будет. Я так решила: лучше ты разгуляешься, коли пешочком пройдешься, хмель-то с тебя сойдет. А то на что ты похож? Ха-ха-ха!..
— Ах ты умница-разумница моя, — качнулся Путилин.
Мы свернули за угол.
Очевидно, что тройка здесь не проезжала: выпавший пушистый снег был девственно нетронут. Следов полозьев не было и в помине!
Путилин шел несколько впереди. За ним — красавица Аграфена, я — сзади нее.
Месяц светил вовсю, заливая дивный пейзаж своим мертвеннобледным, таинственно-чудным
