новую вводную. Его голос еще звучит в головах рекурсантов, когда диспетчерская превращается в дымовое облако… Второй взрыв оглушителен. Позже, в новостях, рассказывая о техногенной катастрофе, покажут крышу цеха, будто разорванную надвое впавшим в ярость великаном.
Белка заходится криком, порываясь броситься туда, но Монтегю перехватывает ее, трясет за плечи:
– На базу, ты слышала приказ?
– Д-да!
– Давай!
И он с силой отталкивает ее от себя, придавая инерцию, а сам перемещается туда, где пытается подняться с пола оглушенный Уоллер.
В разломе крыши видны прекрасные тайшельские звезды. Пыль еще висит в воздухе, но клубы дыма уже развеиваются. И вместе с ними тает надежда на то, что Дэль успела рекурсировать…
Мокрая подушка была холодной… Изабелла проснулась. Долго смотрела в потолок, ощущая, как сбегают по щекам слезы. Когда были обнаружены останки фриммки, Белка не плакала: слезы – слабость, на Кальмеране плаксы не выживают. Но в сердце навсегда поселилась скорбь по Дэль, и она знала, что в сердцах друзей – тоже.
В ночной тишине сопел во сне Виллерфоллер. Белка села, стерла слезы и невольно улыбнулась, глядя на него. Потом спустила ноги с кровати, встала, ополоснула лицо холодной водой и рекурсировала на один из наземных этажей, чьи огромные окна выходили на Арлею.
Вот он, мир, лежит на ладони у Спасителя, такой огромный и такой спокойный. Тайшельская луна придает ландшафту волшебный оттенок. Миру нет дела до тех маленьких существ, что копошатся в нем, выживая в бесконечном коридоре времени. Мир – сам по себе.
Ощущение одиночества стало до такой степени явным, что Изабелла обхватила себя руками, будто замерзла. Она бы все отдала, лишь вернуться в тот вечер! Тогда она бы не позволила Дэль рекурсировать в диспетчерскую, а Монти – согласиться с ней, и этим отправить ее на смерть.
Белке вдруг отчаянно захотелось в Фартум. Хотя бы на мгновение оказаться там, ощутить босыми ступнями его каменные плиты, прикоснуться лбом к его стенам, вдохнуть воздух, разбавленный сиянием Млечного Пути. Первое место во вселенной, где она ощутила себя, как дома. Она обязательно побывает там, когда все это закончится! А пока… Пока нужно идти спать.
* * *
Когда Уоллер не пользовался спортивным автомобилем, он рекурсировал на почти безлюдную подземную автостоянку в здании, в котором располагалась редакция «Целей». Даже Тартарауч не знал, что его журналист – рекурсант, так зачем пугать сотрудников, появляясь из ниоткуда?
С утра в офисе было полно народу. Уолли пару раз толкнули в коридоре, и он с трудом втиснулся в лифт. Свен уже ждал его. Едва увидел, как тайерхог входит в помещение, призывно махнул пончиком из-за стеклянной стены.
Пока Тартарауч читал статью, громко дуя на горячий кофе, Уоллер гонял по пальцам наушник от трансира. Обычно он так играл с ножом, но Свену вряд ли понравилось бы подобное занятие в его кабинете.
Тартарауч дочитал и толкнул к тайерхогу коробку с пончиками:
– Бери.
Тот незаметно выдохнул: пончики не доставались тому, кто вызвал редакторское недовольство!
– Неплохо, Уоллер, – пробурчал Тартарауч. – Но материала для одной статьи слишком много…
Виллерфоллер, послушно жуя пончик, молча ждал продолжения.
– Поэтому, мы разобьем его на два выпуска! – провозгласил Свен и нажал на кнопку селектора. – Диана, зайди…
Диана Шонн занималась обзорами культурной жизни пяти миров.
Высокая блондинка, войдя, подмигнула тайерхогу. Она была хороша в постели (Уолли это знал точно), но быстро потеряла к нему интерес, когда поняла, что постоянные отношения оборотню не нужны. Впрочем, расстались они вполне довольные друг другом.
– Есть у нас что-нибудь, связанное с Роузом? – спросил Свен, глядя на нее так сердито, будто собирался выпороть.
Диана улыбнулась еще ослепительнее.
– Если вы имеете в виду Наймиса Роуза, то по моим сведениям известная тайшельская галерея готовит грандиозную выставку его работ. Переговоры с владельцами картин идут полным ходом. Фримм уже согласился предоставить два оригинальных полотна.
– Завтра поставь в свою колонку краткую заметку об этом, а на следующей неделе освети подготовку к выставке подробнее. Твоя колонка, Виллерфоллер, в пятницу – разместим первую часть статьи. Свободны!
Выходя, Диана коснулась тайерхога бедром, и неторопливо направилась в свой «закуток», увешанный фотографиями шедевров мировой культуры. Уоллер не обратил внимания на намек. Стыдно признаться, но одобрение редактора «Целей» значило для него гораздо больше, и он парил на крыльях хорошего настроения, совершенно не думая о возобновлении интрижки с Шонн.
Оборотень сидел на рабочем месте, через наушник слушая музыку, и разбирал наваленную в его отсутствие на стол почту, когда мимо прошел один из сотрудников редакции:
– Уоллер, тебя давно не было видно! Опять путешествовал?
– Типа того, – улыбнулся он, вскрывая очередной конверт.
Спустя час почта была просмотрена. Виллерфоллер с облегчением констатировал, что в этот раз никаких сюрпризов ему не прислали. Пора было возвращаться на ББО. Он поднялся, отправился в туалет и уже на пути туда почувствовал легкое головокружение. Видимо, слишком резко встал. Не обратив на этом внимание, тайерхог толкнул створки…
* * *
В огромной рекреации одного из высотных этажей Башни Спокойствия было совершенно пусто. Полукруглые скамьи стремились к центру, напоминая лепестки розы, посереди негромко журчал по природным камням фонтан. Изредка вдали, у лифтов, показывались люди, но ни звук их шагов, ни голоса сюда не доносились.
Изабелла, переведя трансир в режим «виртуальный офис», который не позволял слышать ее извне и видеть содержимое развернутого в воздухе экрана, занималась подготовкой к выставке, периодически бросая взгляд в окно. За ним величаво проплывали розово-сливочные облака, которыми она не уставала восхищаться с момента своего первого визита на Тайшел.
Вдохновленные согласием Национальной галереи Фримма владельцы оригиналов полотен Роуза начали официально подтверждать свое участие в выставке. В связи с этим Изабелле пришлось подготовить контракт на сопровождение с тайшельской фирмой, специализировавшейся на охране подобных мероприятий. Затраты грозили подорвать ее бюджет, но часть расходов взял на себя Фонд герцогини, а интерес к выставке, разраставшийся во всех пяти мирах, как лесной пожар, позволял надеяться на неплохую прибыль от ее проведения.
Перстень-планер потеплел. Голос командора сказал лишь одно слово: «Срочно!», а Изабелла уже сворачивала экран и рекурсировала к нему в кабинет.
Анджей стоял к ней спиной, у любимого окна. С тех пор, как он сообщил о своем повышении, она гадала, будет ли он скучать по этому пейзажу за ним в другом кабинете, с другими окнами?
Фон Рок повернулся, и Изабелла едва не выронила трансир, еще не убранный в пенал. Лицо тайшельца посерело, глаза запали. Он выглядел так, будто…
– Что с мамой? – бросилась к нему Белка, позабыв обо всем. – Что
