— задала целительница мне вопрос, на ходу накладывая диагностические чары на Шаганова. — Ого, кто его так?
— Справитесь? — проигнорировал я её вопросы.
— Придётся потрудиться. Печень вообще придётся с нуля восстанавливать. Повреждено семь позвоночных нервов. Даааа ужжж! Дорого встанет его исцеление, — на этих словах она внимательно посмотрела на меня.
— Всё по высшему разряду.
На лице целительницы появилась улыбка.
— Ну, я даже не сомневалась.
Через полминуты из здания выбежали санитары вместе с каталкой, на которую они начали укладывать виконта.
Прежде чем вернутся к сестре, я прошёл в регистратуру, где подписал договор, согласно которому гарантировал оплатить все расходы, связанные с лечением Шаганова.
Вставал логичный вопрос. Почему я помог парню. И на это было несколько причин. Первая и самая основная. В конфликте, хоть и косвенно, виноват я. Не прокляни я тогда в клубе Шаганова, возможно, ничего этого не было бы. Сестра сама проявила к нему интерес. И если уж смотреть правде в глаза, то Таня, когда клеилась к парню, осознавала к чему всё идёт. И когда мы собирались домой к Павловой, она позвала Шаганова с собой. Разумеется, виконт поехал. Ну а кто откажется, когда девушка сама делает недвусмысленные намёки на продолжение вечера?
Однако, чем всё закончится я просто не мог представить. И сестра той ночью перешла грань, и сильно оскорбила парня.
Может, я излишне обеляю Шаганова. Но отрицать свою вину и вину Тани будет неправильно.
Вторая причина была в том, что Тане ещё предстоит учиться в Университете. И как в любом учебном заведении есть свои студенческие фракции, так и в этом Университете должны быть такие. Иначе просто быть не может. И Шаганов не исключение.
Ведь благодаря Селесте из воспоминаний Тани я уже знал, что виконта сопровождали две Романовы. И было логично подумать, что за обиду «своего» они будут мстить?
Третье, и отнюдь немаловажное. Таня снова чуть не лишила жизни разумного. И эта смерть была бы куда хуже. Она знала Шаганова. Она вызвала его на дуэль. И она глубоко внутри понимала, что виновата.
Открыв портал, я увидел Таню. Рядом с ней стоял Станислав. Он о чём-то говорил с двумя девушками. Я прокручивал в памяти их лица и вспомнил, что видел их на Совете императорского рода Романовых. Они сидели почти в самом конце. И за всё время, что я был на Совете, не услышал от них ни единого слова.
— Я вам всё сказал! — прокричал принц. — Только попробуйте начать плести свои интриги!
— А не то что? — спросила одна из девушек. Она уперла руки в бока и с вызовом смотрела на принца.
Святослав сделал шаг к ней и прошипел.
— Оля, ты, я смотрю, забыла кто перед тобой? — он сделал паузу. — Ты переходишь границы дозволенного. Прошу заметить, я не прошу! Я приказываю вам обеим отступиться, а не то…
— А не то что? — повторила свой вопрос Ольга.
— Ближе познакомитесь со мной, — ответил я.
Романовы посмотрели на меня. И Святослав наклонил голову на бок.
— Граф, — обратился он ко мне официально, — я назвал Вас другом, но мой долг перед родом стоит превыше всего. А Ваши слова иначе как угроза моим родственницам истолковать нельзя.
— Ваше высочество, я дорожу нашей зародившейся дружбой, — проявляя уважение я слегка ему поклонился. — Однако, если кто-то будет угрожать моей сестре… То, как главе Великого рода Селезневых, мне будет плевать, кто передо мной. — И оглядевшись по сторонам… стараясь посмотреть всем присутствующим в глаза, я громче обычного произнес. — Это касается всех присутствующих благородных.
— Ваши слова услышаны, — ответил принц. — И они будут доведены до моего отца. — Его родственницы посмотрели на меня со злорадством, но наблюдать его пришлось не долго. — Как и то из-за чего, а вернее из-за кого они были произнесены.
— Уверен, Его Величество император в своей мудрости, поймёт всё правильно, — и я ещё раз поклонился. — А теперь, если на этом всё, я бы хотел поговорить со своей сестрой.
— Разумеется, граф, — после чего Святослав, за чьей спиной стояла, хотя правильнее будет сказать пряталась Таня, отошёл.
— Граф Селезнёв, — подошёл ко мне мужчина в синей преподавательской мантии. — Скажите, а где сейчас виконт Шаганов?
Услышав вопрос преподавателя, который волновал многих из присутствующих, я не стал делать из этого тайны. Да и смысла в этом не было никакого.
— В госпитале им. Боткина. Он жив и, если я правильно понял, то уже завтра должен будет явиться на занятия.
— Отрадно слышать, — с облегчением произнёс профессор. — А то мы уж думали, что придётся в первый же день отписываться перед судом дворянской чести.
— Кстати, — решил я прояснить для себя один немаловажный момент, — а мне ничего не будет за то, что я вмешался в дуэль?
— Господин граф, разумеется, нет. Вы сохранили жизнь студенту. Первая кровь пролилась, и де-юре студенческая дуэль на этом считается оконченной. И у меня, как у судьи на этой дуэли, нет никаких претензий на этот счёт.
— Благодарю Вас… — сказал я, и многозначительно посмотрел на профессора, ожидая что тот скажет, как к нему обращаться.
— Барон Бецкой, — ответил он.
«Ага, вот и бастард князя Трубецкого», — пронеслась в голове мысль (для справки: благородные наполовину. В Российской империи дети, рожденные вне брака, навсегда получали соответствующее клеймо в виде фамилии, которая словно «сообщала» социуму происхождение своего владельца (это если дворянин признавал бастарда). Например, незаконнорожденные Трубецкие, тоже получавшиеся таковыми лишь наполовину, становились Бецкими. Голицыны — Лицыными, Долгоруковы — Рукиными, Потемкины — Темкиными. Часто образованные дворяне для составления фамилий своих бастардов использовали анаграммы. Например, Шубин — Нибуш, Чарналуский — Луначарский).
— Вижу Вы догадались о моём происхождении. Это для Вас проблема? — было видно, что этот вопрос для
