его чувствовать себя таким же несчастным, как и она. Бессилие — вот, что переполняло ее в тот момент.
Саттаров прикрыл дверь, опустил голову, выдохнул и затем, резко выпрямившись, поцеловал Лику. В прохладной полутьме коридора этот поцелуй казался чем-то особенным. Как будто у них двоих был свой общий секрет, о котором больше никто никогда не узнает. Кончиками пальцем Виктор нежно провел по ее ключице, плечу и обратно вверх по шее. Девушка таяла, но в то же время она дрожала то ли от холода, то ли от страха, а щеки ее пылали, как угли.
Но она не сопротивлялась. Это ведь последний их поцелуй, а значит, грех не насладиться. И она наслаждалась, пока сам Саттаров не начал отстраняться. Когда их разомкнулись, мысли о переезде, боли и лжи вновь снова обрушились на Лику. Всего пару дней назад он уединялся с Марго в пресс-центре, думая, что они остались на этаже одни. Всего пару дней назад. А до этого врал Лике о том, что что-то к ней испытывает. Врал. Как делают все подонки.
Она оттолкнула Саттарова, вышла прочь и тут же вбежала в дамскую комнату. В глубине души ей хотелось, чтобы он ждал ее под дверью, но надежда на это была такой же жалкой, как и все остальные надежды. Проведя в уборной минут десять и подкрасив губы, Лика решила вернуться в зал. И да, разумеется, Саттаров ее не ждал.
Из зала доносилась музыка, от басов дрожали стены. Слышались довольные визги и смех. Не успела Лика подойти к своему столику, как к ней сзади подошел Маркелов, аккуратно взял за запястье и повел в сторону танцпола.
— Я тут вспомнил, что мы с тобой ни разу не танцевали, — крикнул он.
Но Лика не сдвинулась с места:
— Давай потом, — сказала она, не сводя глаз с улыбающегося Саттарова, который разговаривал с группой коллег.
Маркелов проследил за ее взглядом, коротко кивнул и удалился. Через пару минут он уже танцевал с Марго.
«Вот бы и мне так, — с грустью подумала Лика. — Не вышло с Саттаровым — не велика потеря! Выйдет с кем-нибудь другим!»
Но, увы, она не могла так перестроиться, когда речь шла о нем. На нее продолжали таращиться мужчины, она даже видела, как они облизываются. Некоторые из них были очень даже привлекательными, но ее глаза продолжали выискивать в толпе Саттарова, который уже успел сменить место дислокации.
Лика села за столик и поковыряла вилкой в тарелке с салатом. Ей хотелось сорвать этот корсет и выкинуть туфли, хотелось забыться и вместо шумного корпоратива оказаться в одной кровати с любимым мужчиной. Провести с ним всю ночь, наутро принять вместе душ, а потом приготовить завтрак и кормить друг друга, как обычно бывает в дурацких романтических комедиях.
Вдруг она уловила какое-то движение, и ее щеки вновь обдало жаром. Саттаров и Марго. Они вместе ушли в сторону коридора, где находились уборные. Сама не понимая, зачем, Лика рванула вслед за ними. Коридор был пуст. Она медленно двинулась в сторону двери, ведущей к запасному выходу. Долго не решалась ее приоткрыть, пока руки сами не потянулись к ручке.
— Ты уверена? — услышала она голос Виктора.
— Я всегда во всем уверена, — игриво ответила Марго.
Жар на щеках Лики превратился в пламя.
«Ублюдок! Лживый, беспринципный, ничтожный гад!» — пронеслось у нее в голове.
Она тихо прикрыла дверь, вернулась в зал, а потом вдруг поняла, что ей больше нечего делать на этом корпоративе. Ее голова кипела, как котел, слезы сдавили горло. Девушка накинула пальто, вышла из здания и бросилась к первому попавшемуся таксисту.
«Лицо компании! Гений! — думала она, пока машина неслась в сторону ее дома. — Вытянул филиал из долгового болота, а принципов никаких нет. Ты же только что целовал там меня, а потом потащил туда Марго! Конечно! Не вышло с одной, подойдет другая — не велика разница! Жалкий бесхребетный угорь!»
В тот момент в голове у Лики был один-единственный план: приехать домой, покидать все необходимое в сумку и сразу отправиться на вокзал. Там сесть на первый попавшийся поезд до Петербурга и пялиться в окно до тех пор, пока в окнах не появятся первые лучи солнца завтрашнего дня.
Глава 58
Залетев в квартиру, Лика сорвала с себя корсет и кинула его на пол вместе с туфлями, в гостиной она сбросила платье и сумочку. Достала из шкафа спортивную сумку, швырнула ее на диван и принялась закидывать туда вещи. Макияж капал на пол черными каплями отчаянья. Наскоро умывшись и натянув спортивный костюм оверсайз, девушка вызвала такси и подошла к зеркалу. В это время ее телефон завибрировал. Марго. Лика не собиралась с ней разговаривать. Не сегодня.
Таксист уже ждал внизу. Позади него была припаркована чья-то машина, прямо на проезжей части. Лика прыгнула в такси.
— У вас тут народ вообще безбашенный, — сходу выдал ей водитель. — Паркуются, где хотят. Хорошо хоть, я впереди, а то бы мы с вами тут застряли…
Пока они мчались на вокзал, Лика она думала, стоит ли отвечать Марго. В конце концов, та никогда ничего не скрывала, открыто говорила, с кем спит и чего хочет. Ее винить было не за что.
«Еду на Ленинградский. Наберу тебе, когда немного освоюсь на новом месте. Целую», — написала Лика и решила выключить телефон, чтобы ее никто не беспокоил.
Оказавшись на вокзале, девушка из последних сил сдерживала слезы. Не хватало еще покупать билеты на поезд с опухшим и страдающим лицом. Она должна выйти из этой ситуации победительницей, хотя бы по мнению окружающих. Для себя она уже и так приняла тот факт, что является слабачкой, решившей сбежать от проблем. Да, пускай она слабая, но уж лучше с позором сбежать и в конечном итоге вернуть себя, чем остаться в Москве и позволить Саттарову окончательно себя растоптать.
— Здравствуйте, не подскажете, когда ближайший поезд до Санкт-Петербурга? — проговорила Лика в билетное окошко.
— Вам скорый или обычный?
— Любой сгодится, лишь бы побыстрее.
Девушка чувствовала внутреннюю слабость и нежелание выходить из зоны комфорта в пугающую неизвестность. И чем дольше она проторчит на вокзале в ожидании поезда, тем больше вероятность, что страх заставит ее вернуться домой. Этого нельзя было допускать. Либо она уедет сейчас, либо не решится уже никогда.
— Ближайший через сорок две минуты, — сказала операционистка. — Восемь часов в пути.
— Отлично, пробейте, пожалуйста, — быстро ответила Лика, хотя восемь часов в пути трудно было назвать отличным
