где человек мог что-нибудь спрятать. Будь то капсула с цианидом, установленная в зубном протезе, либо же иные устройства, расположенные внутри тела.
— Проснись и пой, — я вколол ей особе средство, способное привести в чувство даже полумёртвого.
— Интересненько… — прошептала Аня, а затем начала оглядываться. — Неплохо. Слегка недооценила тебя. Но раз ты меня не убил, то всё понимаешь. Если умру я, умрёт и она.
— Дабы сразу задать тон беседы… — я выстрелил из автомата в её лодыжку.
— А-а-а-а!!! — завопила она. Эффект разложения остановился в районе колена, откуда начала хлестать кровь.
— Секундочку, — я обработал рану из баллончика. — Вот теперь поговорим. Раз уж ты меня пригласила, то и начинать тебе.
— Ты чё натворил⁈ — продолжала кричать Аня. — Ублюдок!!!
— Ещё не готова к переговорам? Что ж, в таком случае… — я прицелился во второй раз, грозя отстрелить другую ногу.
— Стой! Хватит! — она начала махать руками.
— Ну а что? Существуют хорошие протезы, — я пожал плечами. — Хотя с другой стороны вряд ли ты покинешь эту комнату живой.
— Ты меня не слышал⁈ Если умру я, то умрёт и она! — Аня вновь повысила голос.
— Невелика потеря, — я всё-таки отстрелил ей вторую ногу, а затем остановил кровотечение. — Из-за тебя погибло слишком много людей. А если я не положу этому конец, то всё будет только хуже. Жизнь одного человека несопоставима с жизнью сотен и тысяч других.
— Но ведь ты…
— Слушай, а мне начинает это даже нравиться, — я прицелился ей в руку. — интересно, а сколько выстрелов ты сможешь выдержать? Хотя даже с такими травмами велик риск погибнуть от болевого шока.
— Остановись!!! — запищала Аня. — Пожалуйста!
— Фи-и-и… — протянул я. — А ещё называете себя фанатиками. Маменькины сыночки. Идейностью тут и не пахнет. Нормальный фанатик не стал бы умолять даже после ампутации всех пяти конечностей. Если ты понимаешь, о чём я.
— Всё должно было быть не так!
— Ага-ага, — я натянул маску сочувствия и покивал. — Уверен, ты себе это совсем не так представляла. Наивно полагала, что за шанс увидеть Марину живой, я родину продам? На это ведь был расчёт?
— Я хотела предложить тебе присоединиться к нам, — ответила она, стараясь отдышаться и побороть боль.
— Слишком предсказуемо. Я разочарован.
— Император обречён, и ты это отлично понимаешь.
— Где-то я это уже слышал… — я демонстративно почесал затылок. — Ах да! Князь Громов говорил что-то подобное. Ты его, кстати, не видела? Куда-то пропал. Возможно, чисто гипотетически его исчезновения связано с антироссийской позицией. Но это не точно.
— Если ты решил меня убить, то почему продолжаешь диалог? — вдруг спросила она. — Строишь из себя крутого, а сам надеешься узнать, где же находится Мария?
— Полагаю, она уже мертва, — я прицелился ей прямо в голову.
— Нет! Жива! Она жива!
— Но ты мне в любом случае не скажешь, где её держат. А даже если и скажешь, то это однозначно будет ловушка, — я стоял над ней, продолжая целиться между глаз.
— Если ты сделаешь то, что я скажу, получишь её живой и невредимой.
— Верится с трудом, — я отрицательно помотал головой. — Открою тебе один секрет: я никогда не веду переговоров с террористами. Мочить вас в сортире надо, как говорится.
— Мы боремся за свободу! — громогласно объявила она. — Монархия давно устарела, и её пора выкинуть на свалку истории.
— Да-да-да, и конечно же, только в России. А в остальных странах — нет. Вы не понимаете, это другое. Я по горло сыт этими двойными стандартами.
— А кто сказал, что речь идёт только про Россию? Наше общество куда крупнее, чем ты можешь себе представить. Уже сейчас по всеми миру вспыхивают очаги революции. Не мне тебе говорить, что революции позволит вывести уровень развития общества на совершенно другой уровень.
— Чего? В каком это смысле? — я заподозрил неладное.
— Ты думаешь, я не знаю, кто ты такой на самом деле? Геннадий Петрович Достовалов.
— Хм-м-м… — сперва я набрал Леонида, узнать, всё ли у него в порядке. И меня явно сдал не он. — Алло, Миша, что за дела? Откуда эта стерва знает мою историю? Кто, кроме тебя и Его Величества, был в курсе?
— У нас тут полный пиздец! — прокричал он в трубку. — Смотритель смог сбежать и вынес весь архив! Сотни Божьих Камней пропали! Это было он! Пётр только нам двоим показывал твои воспоминания.
— Догони меня кирпич… Миша, ну ёперный театр! Ну как так-то?
— Ты там справишься сам? Просто у меня реально тут жопа. Пытаемся найти этого мелкого гондона.
— Справлюсь. Ты только мне скажи, почему в чём его секрет? Как ребёнок может быть старше меня?
— Он бессмертный, — ошарашил меня Миша. — Фактически он находился взаперти, но ему помогли сбежать.
— И правда, пиздец, — посетовал я. — Ладно, работайте.
— Видишь? У нас слишком много сторонников, — начала Аня, когда я повесил трубку. — Всё ещё веришь в то, что вы сможете победить? Переходи на нашу сторону, пока не поздно. Даже это я смог тебе простить, — она показала на свои ноги.
— Переходи на нашу сторону, у нас есть печеньки, — ухмыльнулся я. — Есть такая игра, называется «глухой телефон». К несчастью для тебя, ты стала её участником. Один увидел часть моих воспоминаний, передал их другому, потом третьему и так далее. От источника к источнику зачастую теряется основная суть, ведь каждый понимает по-своему.
— Это ты к чему?
— Ты, дорогуша, не учла одну простую истину.
— И какую же?
— Вы видите во мне цепного пса режима, и это заблуждение станет самым крупным гвоздём в крыше гроба всей вашей организации, — я коварно рассмеялся, чем смутил собеседницу. — Открою тебе один ма-а-а-а-аленький секрет: на моей шее нет поводка. И никогда не было. Я всегда делал только то, что считал нужным. Это и было основой проекта «Апофеоз», о котором ты наверняка слышала.
— Чего? В смысле?.. — недоумевала она. — Госслужба, которая не подчиняется правителю? Что за бред?
— Госаппарат — это всегда про коррупцию и бюрократию. Мы же практически не вели документооборот. В основном лишь отчитывались об успехах или неудачах.
— Ни один нормальный правитель не даст добро на создание неподконтрольной организации.
— Времена были тяжёлые и требовали решительных мер. Поэтому, солнышко, вы даже не поняли, с кем связались. Возможно, будь я обычным человеком, вам бы удалось от меня избавиться, но теперь… — я взял маникюрные ножницы и воткнул себе в ладонь. — Вы обречены.
— Но ведь Марина?.. — в её глазах впервые появилось отчаяние.
— А что Марина?
— Ты ведь её любишь. И готов на всё, чтобы спасти.
— Аха-ха-ха-ха-ха! — я демонстративно захохотал. — Наивная дурочка.
— Лжёшь, — она прищурилась.
— Ладно, у нас мало
