его выбору».
— В результате вместо Риббентропа команда Лютера строем отправилась в концлагерь. Наш Иоахим убедил вождя, что отводить армию Паулюса от Сталинграда политически неверно из-за Муссолини. Доблестные римские воины разбегались всякий раз, как видели противника. И вдруг в обозе Вермахта победно дошли до Волги. Фюрер с Риббентропом решили, что нельзя унижать союзника отступлением. Те и остались под Сталинградом. На два метра под землей.
Бездарность Министра иностранных дел общеизвестна, но Мюллер подошел к роковой черте, поставив под сомнение решение фюрера. Шелленберг не питал иллюзий: если бобина с записью разговора будет использована как компромат, то некоторые реплики вырежутся. Он изобразил встречную откровенность.
— Узнал от помощника Гиммлера, наш шеф слушает сводки с фронта по утрам, когда бреется, и перед плохими известиями приказал говорить: «Сожалею, рейхсфюрер» — чтоб не порезаться дрогнувшей рукой.
— Значит, перед сообщением о пленении Паулюса он сказал «сожалею» дважды. Вальтер, давайте не будем ходить кругами. Идеи Риббентропа — чушь, а рейхсфюрер излишне мягок. Поговорим о другом. Вы искали контакты с англичанами для сепаратного мира против русских?
Вот оно, ради чего крутятся невидимые катушки, накручивая тонкую магнитную проволоку.
— Да. В августе в Цюрихе, через английского генерального консула Кейбла.
Мюллер подобрался.
— Вы действовали сами? Или по приказу Гиммлера?
— Сам, конечно. Контакт разведки — это оперативная комбинация. На уровне рейхсфюрера без одобрения Гитлера — уже государственная измена. Мы лишь обрисовали высшему руководству возможные варианты.
— Так! — Мюллер прислонился пятой точкой к краю рабочего стола. — Теперь понимаю. Ваш рапорт о переговорах с англичанами совпал по времени с «пораженческим» докладом о ситуации на Востоке.
— Я был на волоске от ареста, фюрер издал приказ о запрете на контакты с западными союзниками. Выгодный момент упущен.
— И его не вернуть. Зато теперь есть время, пока на фронте затишье. Пусть нам предложат худшие условия, в следующем году они могут быть еще тяжелее. Когда рейхсфюрер планирует лететь в ставку?
— В Винницу? Точно не знаю. Скоро.
— Вальтер! Военные говорят, это затишье продлится до лета. Необходимо вдвоем убедить рейхсфюрера, чтобы он уговорил вождя изменить стратегию. Будем действовать согласованно, потому вас сюда и позвал.
Шелленберг не отказался, но никакого энтузиазма не почувствовал. Рейхсфюрер мыслит здраво и понимает, что нужно лихорадочно искать выход, пока Германию не поставили на колени. Но ясность ума покидает его в присутствии вождя. Гиммлер вновь заражается уверенностью в сакральной сущности Главнокомандующего, горит желанием следовать за ним в огонь и в воду, словно натрескавшись панцершоколада — вонючего эрзаца без капли какао, зато с бодрящей примесью наркотиков.
— Я понимаю ваш скепсис, коллега, — настаивал гестаповец. — У нас нет другого пути, мы не имеем влияния на фюрера. Только через Гиммлера, это наша единственная возможность. Если задумаете какую-то операцию в духе «ликвидации первых лиц», предупреждаю — на меня не рассчитывайте.
После ухода Шелленберга Мюллер прослушал запись. Конечно, реплики прозвучали смелые, но впрямую использовать проволоку для шантажа не выйдет. Со своей стороны Шелленберг сделал четкий вывод: Мюллер не против устранения фюрера ради спасения Германии и не будет препятствовать заговору, но не станет в нем участвовать, пока не определится победившая сторона. К ней и примкнет.
Фон Валленштайн собрал все, что накопил человеческий опыт в ликвидации государственных лидеров, от убийства Юлия Цезаря до отравления лояльного фюреру болгарского царя Бориса. Рецептов масса, выбирай самый подходящий.
В Рейхе было выявлено и обезврежено несколько британских разведгрупп. Действующих, без сомнения, осталось намного больше. В числе прочего они интересовались охраной и передвижениями фюрера.
Ползли упорные слухи о брожениях в генералитете. Выражали недовольство бывшие крупные начальники, с треском снятые за просчеты — Гальдер, фон Бок и другие, явно зрел заговор генералов.
В приватной беседе Гиммлер и Шелленберг договорились держаться подальше от заговорщической возни и не предпринимать никаких собственных шагов. Вокруг фюрера сжималось плотное кольцо, если Гитлеру суждено погибнуть, так тому и быть.
Глава 41. Греция
Сэр Колдхэм назвался вымышленным именем и с иронией смотрит в глаза: нам-то с тобой, надеюсь, для общения рекомендации не нужны. Маркиза сопровождает полковник Трасивулос Цакалотос, личность мрачная и молчаливая. Он представляет греческие войска, лояльные британцам, при этом власть на освобожденной территории принадлежит ЭЛАС, Народно-освободительной армии Греции. То есть коммунистам, чьи симпатии на стороне Москвы.
Греческий узел к лету сорок четвертого вселил в Шелленберга надежду на раскол в стане союзников. Он точно знает, что Греция по секретному тегеранскому соглашению отдана в британскую зону влияния. При этом уверяет меня, что Сталин не упустит лакомый кусок на юге Европы, если местные его преподнесут в откушенном и прожеванном виде. Впервые между Советами и Британией наметился серьезный конфликт. Гиммлер и часть генералитета Вермахта вздумали уцепиться за эту возможность, чтобы завести перед Черчиллем старую пластинку о совместной борьбе с русскими.
Я в Греции третий день и чувствую странную расслабленность в здешней духоте, отъедаюсь экзотическими для Рейха фруктами и сыром. Несколько часов загорал. Даже боевые действия между ЭЛАС и немецкими частями идут как-то вяло, чисто по-гречески. Мне рассказали о тяжких кровопролитных боях, но в сравнении с акциями Тито в Югославии или «рельсовой войной» белорусских партизан они выглядят… Как сказать, чтоб не обидеть? Не масштабно.
Успехи греков объясняются просто. Немцы не держатся за юг Балкан и готовы отступить на север для защиты Венгрии и Румынии от Красной Армии.
Здесь, недалеко от Афин, занятых Вермахтом, англичанин чувствует себя вполне спокойно. Одет в британскую военную форму без знаков различия. Я в штатском, как и переводчик полковника Цакалотоса, носатый грек с близко посаженными мелкими глазками. Полковник — единственный участник встречи, кто не знает английского. Майор Клемпер из штаба германского командования в Греции разговаривает свободно, на маркиза и двух греков глядит отчужденно. Будь его воля, приказал бы арестовать и поставить к стенке этот интернационал.
Маркиз предлагает график отвода частей Вермахта на север с тем, чтобы избежать столкновений с высаживающимися на континенте британскими войсками. Говорит, сэр Черчилль изволит гневаться, что освобожденные земли удерживают коммунисты, а не союзники Британии. Переводчик синхронно бубнит по-гречески, Цакалотос качает носатой головой. Он здесь вообще ради мебели — что ему прикажут, то и выполнит.
— Позвольте спросить, — обращается ко мне Колдхэм. — Вы представляете СС? Лично Гиммлера?
Ну вот, в присутствии армейского штабиста я расскажу про антигосударственный заговор.
— Определенную группу, действующую исключительно в интересах Рейха. Если мы с вами выработаем приемлемые условия, группа рассчитывает получить согласие руководства Германии. Не возражаете, сэр, обсудить это с глазу на глаз?
Он не возражает. Мы остаемся наедине, впервые с тридцать девятого. Предлагаю выйти в сад. Там точно никто не помешает. В том числе — встроенные микрофоны.
Сады здесь огромные. Тянутся вдоль
