— Они все еще там, — сообщила она через минуту. — Решили устроить открытый суд. Красный лорд хотел обстряпать все шито-крыто… Дайте мне, говорит, Черного на одну ночь, и он мне к утру все выложит. Но Идолищев встал на дыбы и потребовал открытого разбирательства…
— Ты с Анхелем говорила?
— Ага. Злится на меня… Но не очень. Считает, что тебе было очень полезно все это увидеть. Я сказала ему, что ты в глубоком шоке и тебе открылась истинная натура Черного. Готовься, сейчас за тебя примутся всерьез. Ну как, не передумал?
— Полетели, — повторил я.
— Точно чокнулся, — проворчала Драганка, поднимаясь.
Но по ее тону я понял, что она одобряет мое решение.
* * *
Уже стемнело. Накрапывал слабый дождик. На площадке на вершине башни, окруженной огромными белыми зубцами, было светло как днем. Безумный утренний галдеж сменился негромким, угрожающим гулом. Аудитория неуловимо изменилась, как и атмосфера на сборище. Никто не ушел, даже новые прибавились. Желтых драконов стало еще больше. Я заметил компанию, которая держалась возле кафедры особняком от всех и друг от друга. Честно говоря, выражением лиц и стилем одежды они больше всего напоминали группу мафиозных боссов. Красный клан, понял я. Горыныч подогнал своих…
Драганка нахально спикировала в центр толпы, к самой кафедре, за которой я недавно прятался. Ясно почему — на кафедру как раз поднимался Анхель. Труп Лигейи исчез, но тем ярче алело кровавое пятно на полу, возле стола с остатками праздничной трапезы. Лорды уже не сидели беспечно вперемешку — каждый стоял по отдельности, окруженный драконами своего клана. Только Анхель торчал на кафедре один-одинешенек. И кажется, его это не смущало. Он выглядел дирижером, который взмахнет палочкой — и весь разрозненный оркестр заиграет, подчиняясь ему, ту музыку, которую он прикажет.
— Все вы знаете, я всего лишь врач, — его глубокий голос наполнял пространство. — Живу отшельником и очень редко выступаю публично. Тем более с публичным осуждением… Меня воротит с души, как и вас всех, когда я думаю о том, чему мы все были свидетелями. Но есть вещи запредельные… При одной мысли о которых хочется сплюнуть и пройти мимо или просто вымыть руки…
Меня кинуло в жар — я увидел Грега и Валенка. Я не сразу заметил их, потому что они сидели у стенки на стульях — единственные на всем сборище. У Валенка руки были скованы за спиной, глаз заплыл и сочился кровью, лицо изодрано, словно когтями. Грег сидел в свободной позе и равнодушно смотрел в пространство. Почему они не пытались скрыться? На них наложены чары? При виде спокойного лица Грега мое внезапно вспыхнувшее решение до конца остаться с кланом снова поколебалось. Сочувствие исчезло, а вместо него нахлынуло отвращение. Убийца! Зачем он выстрелил в Лигейю? Ее надо было лечить, а не убивать! Почему тогда уж не в Анхеля?!
— Но почему же стою здесь, на месте обвинителя? — продолжал травник в напряженной тишине. — Я отвечу. Да, никто не назначал меня судьей. Я не считаю, что вправе кого-то судить. Кто я такой, чтобы выносить приговоры? Мое дело — не выносить приговоры, а исцелять. Но промолчать мне не позволяет совесть — совесть врача. Врач не пройдет мимо равнодушно, если видит отвратительную язву или гниющую конечность. Мой святой долг целителя — отсечь зараженную конечность, которая способна отравить все тело целиком…
Тишина наполнилась нарастающим ропотом. Я с удивлением осознал, что это аплодисменты.
— Один дракон убил другого, — возвысил голос Анхель. — Может быть, кто-то из вас даже скажет — это их личное дело. Да, мы не знаем, что они не поделили. Почему же мы должны вмешиваться? Я отвечу. Мне неинтересны мотивы убийцы. Потому что труп — перед нами. Труп, как мы все прекрасно знаем, невинной жертвы, на которую не поднялась бы рука у худшего из злодеев…
С неба налетел ветер. Шею на миг стиснуло холодом. Я вспомнил Лигейю, наше прощальное объятие в квартире у Кири. В этот момент я был согласен с каждым словом Анхеля.
— Не забывайте, что судьба очень часто меняет игроков местами на поле! За равнодушие, за неуместную снисходительность в конечном счете ответим мы все, когда окажемся на месте убитой. А рано или поздно так и случится, если не остановить преступника…
«О чем это он? — не понял я. — При чем тут „окажемся на месте убитой?“ Грег убил Лигейю, потому что увидел знак птицы… Стоп — никто же не знает, что это такое! Никто, кроме Анхеля и меня… и Грега…»
— Нет, я ни к чему вас не призываю! — воскликнул Анхель, прижимая ладонь к груди. — Но каждый дракон, не вовсе лишенный совести, каждый, которому дорога справедливость, встанет сейчас рядом со мной… И покарает преступника!
На миг в зале застыла озадаченная тишина, а потом на меня обрушился настоящий шквал аплодисментов и воплей «Бей их!». Идея была закинута на благодатную почву — в самый раз для Зеленого клана. Я едва не оглох от рева, свиста крыльев и лязганья клыков.
Грег с Валенком, надо отдать им должное, даже не шелохнулись. Валенок глядел на Анхеля и скалил зубы, словно прикидывая, как до него добраться. Он явно понимал, что его песенка спета, но его это не колыхало. Я знал, что точно так же он ухмылялся бы, если бы из него тянули жилы. Грег по-прежнему молчал, глядя куда-то мне за спину. На лице у него промелькнуло выражение брезгливости. Я невольно оглянулся, чтобы посмотреть, что он там увидел, и передо мной предстал хаос, как он есть. Разъяренные хищники, фанатичные рожи…
Мне вдруг вспомнилось драконье царство — острова, куда мы летали с Грегом. Как смог Грег после этого убить Лигейю? Неужели ему удалось бы найти туда дорогу, если бы он вынашивал в душе такую мерзость? В голове не укладывалось!
А после речи Анхеля, несмотря на всю ее справедливость, мне почему-то стало противно. Вроде я мог бы подписаться под каждым его словом, но… Если Грег — зло, то вот эта орущая, остервеневшая, проклинающая стая — добро? Блин, как же гнусно оно выглядит.
«Анхель все-таки крут, — подумал я холодным разумом. — Манипулятор. Несколькими словами превратил драконов — сверхличностей! — в обычную озлобленную толпу и натравил ее на своего врага…»
В этот момент я определенно понял, что, даже если Анхель стопроцентно прав — с этой толпой я не хочу иметь ничего общего. Иначе навсегда перестану себя уважать.
Я выбрался из переднего ряда, подошел к столу, взял стул и потащил его к стенке, где сидели Грег и Валенок.
Анхель, как раз собиравшийся говорить дальше, прервал речь и посмотрел на меня выжидающе, будто давая мне слово.
Он явно не понял, что я сделал. Может, он думал, что я собираюсь треснуть стулом Валенка, наплевать в глаза Грегу и публично покаяться, что имел несчастье быть его учеником?
Я ухмыльнулся и сказал, усаживаясь рядом с ними:
— Ничего-ничего. Я посижу тут. Продолжай их науськивать.
— Идиот, — раздался рядом со мной тихий голос. — Зачем?
Тот же вопрос, видимо, задавал себе Анхель. На его лице на миг появилось глубокое замешательство. Потом он вдруг будто состарился сразу на много лет.
