вспыхнуть народное восстание. Правда, я не понимал, как они там собирались воевать против иномирцев.
Скорее всего, такими сообщениями нам давали понять, что в Нортхольме не все так однозначно. Что властью марионеточного князя большинство горожан сыто по горло. И что, возможно, нас готовы поддержать. Так или иначе нынешняя ситуация кардинально отличалась от той, что была несколько недель назад. Оставалось понять, правдивы ли слухи или это был такой хитрый ход со стороны неприятеля.
В общем, наша победа наделала много шуму. К слову, в легендах о той битве, кроме меня и Обжоры, был еще один герой – Лещ. Он, кстати, единственный из наших бойцов, кто умудрился получить травму в тот день. Его так называемое ранение было не менее грандиозным, чем сам герой – упав на палатку, он подвернул лодыжку.
Новоприбывшим в красках и мельчайших подробностях рассказывали о том, как Лещ, выпив немалый бочонок вина и вызвавшись добровольцем, героически отвлекал внимание врага. У костров то и дело слышался заливистый хохот и ржание. Лещ мгновенно превратился в народного героя. Он стал символом. Насмешкой над ужасными хозяевами.
Все понимали, что без меня и Обжоры смех закончился бы кровавыми слезами, но людям был нужен такой герой. Которому удалось после многих лет страха заставить воинов смеяться в лицо опасности.
Нужно ли говорить, что Лещ не просыхал все это время. Сбылась его мечта, все хотели угостить его выпивкой. Он превратился в желанного гостя. На привалах его передавали от костра к костру, где он рассказывал о той битве и пел свой знаменитый военный марш, который с его легкой руки стал главной застольной песней.
Я смотрел на это все и понимал, что именно так и рождаются легенды. Потом кто-то из менестрелей придумает незамысловатую мелодию и меткие слова для песни – и вот уже готово народное сказание.
Что же касается Нортхольма… Все это время усиленно муссируемые слухи о восстании в столице в конечном итоге оказались правдой. Этакой правдой с двойным дном. Дело в том, что за три дня до нашего прибытия к стенам города, к нам прибыл гонец от лидеров восстания с сообщением о том, что Нортхольм свободен от княжеской власти.
В качестве доказательства серьезных намерений и будущего союза нам продемонстрировали отрубленные головы князя и всех его ближников. Кроме того, нас уверили, что все члены княжеской семьи истреблены и отныне городом будет управлять некий совет, в который войдут представители древнейших родов княжества, а также командиры восставших горожан.
Также в сообщении говорилось, что все пособники так называемых хозяев, а также причастные к совершенным зверствам в отношении родичей жителей княжества – казнены. Сами же «хозяева» несколько дней назад позорно покинули Нортхольм и трусливо спрятались в своем замке на Холме Четырех Ветров. Таким образом нас уверяли, что отныне врагов в северной столице у нас нет, и что новообразованный совет Нортхольма полностью поддерживает наше правое дело.
Когда посланник вышел из шатра и отправился восвояси, все взоры присутствовавших в тот момент на совете скрестились на мне. Так как я не торопился что-то говорить, слово взял Ёж.
– Как вам наши новые друзья? – с усмешкой в голосе спросил он. – Тихонечко, как мышки сидели под лавкой, но как только хозяева покинули город, начали свое великое восстание.
Словосочетание «великое восстание» Ёж произнес, картинно скривив губы. Видимо, именно такими ему виделись столичные аристократы.
Его слова остальные командиры поддержали презрительными смешками.
– Жадные твари! – выкрикнул Лось. – Пока мы собирали армию, они уже все там поделили!
Его слова были встречены злым ропотом. Похоже, не все себя считают оставленными в дураках.
Я мельком взглянул на Ежа. Мой боевой товарищ презрительно ухмылялся. Ну, хоть кто-то не забыл, ради чего мы все тут собрались.
Когда все вдоволь выговорились и покинули шатер, мы с Ежом остались одни.
– Что скажешь? – тяжело вздохнув, спросил он. – Почему вампиры ушли?
Я пожал плечами.
– Это же очевидно. Место Силы далеко от Нортхольма.
– Точно! – хлопнув себя по лбу, воскликнул Ёж. – А я все голову ломаю. Что-то тут не так…
– Оставшись без маны – они потеряют все свое преимущество, – сказал я.
– А те кристаллы, о которых ты говорил?
– Кристаллы маны?
– Да.
– Судя по тому, что у тех магов было всего пять малых кристаллов на двоих, они не такие уж и богатые, как мы с тобой думали. А ведь их отправили в поход. По идее их должны были снабдить большим количеством кристаллов.
– Думали, что и так справятся, – усмехнулся Ёж. – Но вышел облом.
– Несомненно они были уверены в своей победе, но здесь есть что-то еще, – потер подбородок я. – Относительно невысокие уровни, малое количество кристаллов… Есть что-то еще…
– Так или иначе, одной проблемой меньше, – сказал Ёж. – Не придется брать город штурмом. Пойдем прямиком на логово вампиров.
– Надеюсь, твои люди понимают, что это необходимо сделать? – спросил я. – Мне показалось, что некоторые из них не прочь сперва заскочить в Нортхольм.
– Большинство понимает, – кивнул Ёж. – Но будут и непонятливые. С такими будем прощаться.
– С их стороны это абсолютно логичное поведение. Ведь многие пришли к нам не только чтобы сразиться за свободу. Здесь есть много тех, кто ждет удобного случая, чтобы пограбить. В Нортхольме это понимают. Уверен, если мы появимся под стенами города, ворот нам не откроют. Они боятся и сделали все, чтобы мы прошли мимо. А что касается восстания. Мой отец как-то сказал, что пока один человек борется за свою свободу, всегда будет еще тот, кто обязательно попытается нажиться на его борьбе. В Нортхольме произошла смена элит руками простых горожан. И сейчас эти элиты дают нам понять, что нам не рады. Скажу больше, некоторые из них, самые ушлые, собирают сейчас награбленное и бегут подальше от этих мест.
Ёж после моих слов задумчиво уставился в одну точку. Затем встрепенулся, будто только что проснулся, и спросил:
– Как думаешь… ну, когда все закончится… Стоит мне попытаться взять власть в Нортхольме?
Я видел решимость в его глазах. А еще – некое стеснение. Вчерашний охотник, ныне, по сути, командующий самой огромной армией в этом крае и вот теперь трон Нортхольма – Ёж, похоже, понимал, что при таком взлете падение может стать смертельным. А еще он слегка улыбался. Но, несмотря на это,
