колонной.
— Зачем? — храбрилась я.
— Не заставляйте применять к вам силу, — всё, чего удостоили меня в ответ.
Что же, я повиновалась. Сто́ит признать, эти три мужлана в чёрном достойно провели меня по плохо освещённому тёмному коридору: никто ко мне не прикасался, не отпускал шуточек, но и не объяснялся тоже никто. Остановившись у крепкой дубовой двери, один из мужчин постучал. Дверь открылась, а из неё выглянул щуплый мужчинка с лысиной на голове.
— А, это вы? Входите, — он жестом пригласил внутрь.
Я зашла, а трое провожатых остались в коридоре — пока не ясно, расслабиться мне или напрячься. Кабинет, в котором я очутилась, не блистал роскошью, как зал «Астории», скорее наоборот — в сравнении с декором ресторана эта комнатка выглядела жалкой лачужкой, недостойной даже звания кладовой грандиозного заведения.
Зато плюхнувшийся в кресло худощавый незнакомец идеально вписывался в жалкую атмосферу сего пыльного кабинета. Щёки мужчины были болезненно впалые, как просиженный диван у стены. Забывшая о солнце кожа отдавала мертвенно-серым оттенком, как грязные шторы за узкой костлявой спиной. А в огромных глазах читалась полная безысходность, тоска и тлен, как и во всём убранстве этой мрачной комнаты.
— Добрый вечер, мисс, — обратился ко мне мужчина. — Меня зовут Поль. Я управляющий резиденции «Астория».
Ой, какие мы важные! А кабинетик-то больше похож на комнату прислуги низшего сорта: что-то ты темнишь, Поль, управляющий резиденции «Астория».
— Не представитесь? — обратился ко мне Поль.
Оу, кажется, я увлеклась внутренним сарказмом и молчу неприлично долго.
— И?
— Зачем меня сюда привели? — надменно спросила я, продолжая дешёвый спектакль а-ля богатой дамы голубых кровей.
— Сущий пустяк, — оживился Поль. — Вы забыли выписать чек.
Холод волной пробежал по телу — я мгновенно протрезвела.
— Не беспокойтесь, — рылся в столе Поль. — Подобное часто случается. Мы всё понимаем. Вы, наверно, отмечали какую-то важную дату?
Ага, день моих похорон. Я скованно кивнула.
— Поздравляю, — радужно продолжил управляющий.
— С-спасибо, — поблагодарила я.
— Не бойтесь, — весело ободрил меня Поль. — На случай неловких ситуаций: типа разбитого бокала, незакрытого счёта или поиска разовых развлечений, у нас есть пункт о неразглашении вашей тайны — страховка, так сказать.
Они ещё и разбитый официанткой бокал на меня повесили? Мне крышка.
— Это стоит всего ничего, — продолжал Поль. — Каких-то пять золотых.
У меня вырвался истеричный смешок.
— Вот и я говорю, — наконец, Поль достал чековую книжку и ручку. — Бокал вина́ и то дороже.
Управляющий подошёл ко мне и протянул канцелярские принадлежности.
— Ну-у-у, пишите! — мягко приказал он.
— Что писать? — отупела окончательно я.
— Чек на сумму сто восемьдесят семь золотых, — пропел Поль.
Ещё бы, я за всю жизнь столько не заработаю, сколько он решил содрать с меня за вечер. Погодите-ка, я читала меню — такая сумма просто не могла выйти!
— Сколько-сколько? — лукаво уточнила я у мошенника.
— Сто восемьдесят семь, — отчеканил он. — Но вы правы, надо включить в эту сумму чаевые для официантки, гардеробщицы, уборщицы, швейцаров и охранников. Думаю, двести золотых будет достаточно.
— По моим подсчётам я не потратила и двадцати золотых в вашем заведении. Откуда такие цифры? — набралась смелости я.
— «Ариз Нуар 45» стоит сто пятьдесят золотых, плюс стакан, неподобающее поведение, незакрытый счёт…
Этот разговор закончился бы идеально, если бы я, почуяв, что дело пахнет керосином, плюхнулась в обморок, но нет — вместо этого я промямлила невнятное:
— У меня нет такой суммы.
— Понимаю, — улыбнулся Поль, — поэтому выпишите чек.
— Не понимаете. У меня ничего нет!
Степень моего испуга достигла критической точки: я замерла, как камень, в ожидании приговора. Долго ждать не пришлось: радушное лицо щупленького жалкого Поля мгновенно преобразилось в хищную морду голодного стервятника. Управляющий кровожадно улыбнулся и процедил сквозь зубы:
— Тогда, детка, добро пожаловать в ад.
Поль открыл дверь и крикнул трём амбалам, ожидавшим в коридоре:
— Зовите хозяина, кажется, у нас новая претендентка на вакансию в «Городе Роз».
Я сжалась, боясь наказания. Секунды тянулись как часы: перед глазами всплывали чудовищные картины, где меня заставляют отрабатывать долг, глотая пыль на рудниках или целыми днями собирая в полях лён. Всё оказалось куда хуже — в кабинет вошёл Макс.
Убейте меня уже кто-нибудь!
Если бы вчера меня спросили, какой момент я считаю худшим в своей жизни, то я бы назвала расставание с Софи или случайное убийство Жака. Сегодня же я бы сто процентов ответила, что это ночь субботы восемнадцатого октября, когда я, виновато опустив голову, стояла в жалком пыльном кабинете управляющего «Астории» и терпеливо выслушивала все скабрёзности Макса, которые блондин щедро отпускал в мой адрес.
Увидев меня, Макс сразу же приказал Полю выйти из комнаты, а сам уселся в хлюпкое кресло управляющего и, закинув ноги на стол, довольно рассмеялся. Казалось, сложившаяся ситуация забавляла его: будто есть что-то забавное в том, что сейчас я вынуждена просить отсрочки уплаты долга у человека, который уже не единожды оскорбил меня. Уязвлённая гордость внутри меня кричала, что я непременно должна молча выйти из мрачного кабинета, громко хлопнув дубовой дверью на прощанье, но разум шептал, что мне нужно остаться.
— Согласна? — облизнулся Макс.
— Ни за что! — отвергла я его предложение сменить роль любовницы директора Академии СиЛ на роль любовницы хозяина «Астории».
— Ну и дура! — плюнул на пол Макс. — Тогда ты должна мне двести пятьдесят золотых.
— Но счёт был на сто восемьдесят семь! — округлила я глаза от темпов роста моего долга.
— Проценты, — вальяжно прокомментировал голубоглазый блондин, былая привлекательность которого меркла на фоне его хищной улыбки.
— Но…
— Ты же не готова выплатить всю сумму прямо сейчас? — перебил меня Макс.
Я сглотнула остатки собственного достоинства и кивнула.
— Тебе повезло, что я сегодня добрый, — убрав ноги со стола, он наклонился вперёд и заговорщически прошептал. — Даю отсрочку.
— Сколько? — тихо спросила я, чувствуя непрошеные слёзы.
— До Нового года, — ответил Макс и пренебрежительно добавил. — Будешь реветь, твой срок сократится вдвое. Терпеть не могу женские слёзы.
Я спрятала руки за спиной и со всей силой сжала кулаки, впивая острые ногти в ладони: душевную боль не перебить жжением десятка мелких царапин, но взять паузу перед истерикой получилось.
— Пиши, — Макс брезгливо подвинул на край стола оставленные Полем чековую книжку и ручку.
— Ч-что п-писать? — дрожа, уточнила я.
— Расписку, — закатывая глаза, ответил Макс, поднялся с кресла и, отвернувшись к окну, продиктовал. — Я, такая-то-такая-то, обязуюсь отдать двести пятьдесят золотых Максимусу Рутлесу Первому, владельцу резиденции «Астория», в срок до первого января следующего года. Дата. Подпись.
Рутлес, как и я? Близняшки не врали, говоря, что Макс — обычный бастард: фамилию «Рутлес» носят все
