– И тоже беременная? – бестактно спросила мама.
– Нет, мам, мы ещё не беременные, – не давал Пашка никому рот открыть. Но, может, и к лучшему. Судя по тому, как краснела, синела, злилась его Элька.
– Прошу к столу! – торжественно повёл рукой, как оперный певец, папа.
«Да-да-да!» – прочитал я в глазах Юли и наконец-то отодвинул для неё стул. Трое из ларца хотели жрать. И я активно пытался придумать, как получше обрадовать родителей. Не силён я в толкании важных речей.
– Ну что, за тургеневскую тройню? – испортил всё Пашка, когда поднял бокал с вином.
За столом воцарилась тишина.
– Как тройню? – икнула мама.
– Ты что, не успел рассказать? – вытянулось у Пашки лицо.
Может, и к лучшему, – снова подумал я. Не надо мучиться. Все уже в курсе.
– Ну, как бы да, – кашлянул, пялясь на вино. – У нас тройня. Будет. Вот. И мы сегодня заявление в ЗАГС подали.
Юлька с тоской посмотрела на еду. Пока никто не ел, она стеснялась нарушать этикет.
– Все три внука будут Тургеневыми? – взревел отец, теряя благодушие. – Хватит старший сын носит не нашу фамилию!
– Что значит «не нашу»? – взвилась мать.
Пашка закатил глаза. Юлька снова долгим взглядом обласкала тарелку. У Эльки отвисла челюсть.
– Мау! – поддакнул матери Мурзик.
– Ну что ты, пап, раскипятился? – отпил глоток вина мой брат. – Будут тебе Костровы. Чуть позже, но будут. Какая разница – первые, вторые, десятые? Всем хорошо. Не вижу трагедии. И баба Оля успокоится наконец-то.
– Да эта ве… – осёкся папа под маминым орлиным взором, – великая женщина, я хотел сказать, никогда и ничем довольна не будет. Ей всё мало!
– Ну, может, тройни будет достаточно? – философски изрёк Пашка.
– Юль, ты ешь, а то их не переслушаешь, – сказал я и положил ей салат на тарелку. Моя девушка посмотрела на меня таким благодарным взглядом, что я готов был совершить подвиг. Вот так из-за баб начинаются войны или свершаются открытия – я уверен. Достаточно одного взгляда – и ты готов на что угодно.
– Да-да-да, кушай, Юленька, – засуетилась мама, – а то мы тут… забыли, зачем собрались, – подчеркнула она ядовито и метнула ментальный дротик глазами в отцовский лоб.
Ну, в общем, мы ничего, нормальная семья, когда дело не касается больных мозолей папы или явных страхов мамы. Сейчас мне как бы даже немного стыдно перед нашими с Пашкой невестами.
– Тройня, – вздыхает мама, умудряясь даже за столом посмотреть на Юлькин живот, который сейчас надёжно скрыт от взглядов. – А свадьба у нас когда?
– Скоро, – сверлю её взглядом. – И, пожалуйста, не нужно собирать стадион. Тем более, для меня. Я не настолько известная персона, как Пашка, например. Мы хотим скромно и весело.
– Что значит скромно? – выпрямляет спину мамуля.
– Мау! – поддакивает Мурзик. Тот ещё подпевала. Ему бы только подгавкнуть в нужный момент. Зря я ему паштет купил. Нажрался и снова предал. Знает, что нужно перед хозяйкой выслужиться.
– Ты хочешь, чтобы весь город считал нас жмотами? Которые старшего сына нормально женить не могут?
– Весь город? – закашлялась Юлька. Пришлось её даже по спине постучать.
– Можно я пойду? – пробормотала Элька, которая к еде и не притронулась. – Лучше бы ты, Паш, меня в публичный дом сводил.
– Какой дом? – не расслышал папа.
Пашка спрятал лицо в руках. По тому, как конвульсивно дёргались его плечи, и дурак бы понял: он ржал. Ну, не плакал же. Хотя мог делать и то, и другое: рыдать от смеха.
– Может, мы всё же поужинаем? Нормально. Без вопросов и потрясений? – спросил я.
Папа потупил взор. Мама посмотрела виновато.
– Мау! – поддакнул Мурзик теперь мне. Вот, молодец. Не зря всё же паштетом кормил.
– Кис-кис, – тихо позвала кота Элька и украдкой протянула ладонь с рыбой под столом.
Я не думал, что он настолько предатель, потому что наш противный Мурзик, который всегда к чужим относился с презрением, поскакал на Элькин зов, как конь.
– Я ж говорил: ведьма, – вытер слёзы счастья Пашка и уткнулся в тарелку.
На какой-то миг воцарилась тишина: все ели и наслаждались. Мама усиленно обихаживала мою невесту, папа приударял за Элькой, мы с Пашкой наконец-то выпили и слегка расслабились.
Идиллия продолжалась недолго: в дверь позвонили.
– Мау! – прижал уши к голове Мурзик.
Ну, да. Мы бы тоже хотели знать, кого там чёрт принёс.
Глава 63
Семейный ужин. Часть заключительная.
Павел
– Костров, я тебя придушу, – зашипела Элька, когда мама поскакала открывать дверь непрошеному гостю, который, как известно, хуже татарина.
– Расслабься, – бормочу, целуя её в шею. Немного коварный выпад – она его не ждёт, поэтому вздрагивает, и мне жуть как хочется отсюда свалить, но пока нельзя, нужно побыть здесь ещё немного. – Самое страшное уже позади.
– Ты по-человечески мог сказать?
– Чтобы ты заперлась и отказала мне три раза?
Элька молчит, потому что это правда. По возгласам становится понятно, кто к нам пришёл.
– Это по твою душу, – показываю я Егору глазами на дверной проём. – Бабушка Тургенева приехала выяснить, почему ты в наследство не вступил и удрал без объяснений.
– Я ей объяснял. Подробно. По телефону, – страдает Егор, а Юлька и Элька с интересом за нами наблюдают. Ну, и косятся на вход. Им интересно. Наивные. Лучше бы на Мурзона посмотрели. Этот прохвост точно знает: сейчас всем мало не покажется.
Папа залпом бокал вина осушил. Правильно. Дальше будет не до вина, и я подумываю о стратегическом отступлении. Пусть тут родители и Тургеневы отдуваются. А мы, Костровы, пойдём другими интересными делами заниматься. Поздороваемся только.
– Добрый вечер, – вплывает в комнату бабуля, «дыша духами и туманами». Эффектная, яркая, незабываемая. У девчонок лица вытягиваются и глаза на лоб лезут. Бабуля с мамой как сёстры – похожи, и разница в возрасте не очень видна.
Вот сразу понятно, кто у нас генерал, а кто рядовой. У бабушки Оли такая мощная энергетика, что с ног сбивает.
Она окидывает нас всех острым взглядом, Мурзик на жопе пытается то ли заползти подальше, то ли совершить безумный бросок вперёд, но он благоразумный трус. Знает, что лучше не рисковать.
– Зовут меня Ольга, – представляется бабушка, переводя взгляд с Юльки на Эльку.
– А кто назовёт её бабушкой – тот труп, – не выдерживаю я, за что получаю ласковый подзатыльник. – Это Эля, которая будет Кострова, – представляю я Эльку и получаю каблуком по ноге. С трудом сдерживаю стон, мат, рык – больно невыносимо.
