На миг Зои показалось, что Кира не остановится. Просто возьмёт сейчас и влетит туда, в эту черноту — и будь что будет.
На миг Зои захотелось того же.
Кира тут же затормозила. Посмотрела на Зои уставшими глазами, в которых горел тёмный мрачный огонь.
— Если хочешь, слезь. — Сказала она одними губами. Предупреждение прозвучало как-то блекло, так как было никому не нужно. Словами сорвавшиеся тормоза не остановить.
Зои показала головой и ещё крепче сжала поручень. Хватит. Хватит с них!
Кира врубила скорость, но пока не отпускала тормоз. Мотор гудел и завывал так, что можно было оглохнуть.
— Я так устала от этого всего! — Вдруг завопила Кира, тряся руль. Зои истошно расхохоталась. Подумала, что они ведут себя как две истерички. И это здорово!
А потом транспортёр ринулся вперёд, прямо в пелену. Зои с трудом заставила себя не жмуриться и встретить этот вызов с открытыми глазами и с высоко поднятой головой.
Через мгновение транспортёр вместе с седоками пропал в тёмном мареве.
На полянке вокруг пелены стало тихо-тихо.
Прошёл час, два… сутки… но обратно никто не вышел.
Эпилог
— Лука!
— А? — Лука хмуро посмотрел в тарелку. Только-только приготовил себе какую-то бурду, и то не дают спокойно поесть.
— Гавриш! Гавриш очнулся. — Суслик стоял рядом и его конкретно потряхивало. Полы белого халата, куда он сунул руки, ходили ходуном.
— Да? Пошли.
Лука тут же забыл про еду и направился в медпункт. Там царил полумрак, специально, чтобы не нервировать ярким светом больного в отключке. Суслик зашёл внутрь вслед за Лукой и закрыл дверь перед носами всех любопытных, которые набрались по пути.
Слухи в этом проклятом бункере разлетались мгновенно!
Лука прошёл вперёд.
На кушетке в углу сидел Гавриш. Его глаза были открыты, взгляд — пустой, мутный, направлен в никуда.
— Как это произошло? Отчего? — Спросил Лука. Он подошёл к Гавришу, наклонился к нему. Тот не отреагировал.
— Не знаю. Просто я тут сидел в компе, оглянулся — а он лежит, а через секунду взял и сел. Бесшумно, незаметно — просто взял, открыл глаза и сел. Я даже не сразу поверил, щипал себя три раза. — Суслик показал на свою ногу, будто именно этот факт во всём рассказе самое важное. — На вопросы не реагирует. На прикосновения тоже. Я и его щипнул — никакой реакции. А я щиплюсь будь здоров как!
— Ну-ну, давай без рекламы своих услуг. Дальше.
— Я даже посветил ему фонариком в глаза — бесполезно. Зрачок не реагирует. Я такого и не помню… Ну, я сразу за тобой.
— Молодец.
Лука осторожно сел на край кушетки, легко потрепал Гавриша за плечо. Тот сильно похудел за последнее время, так всегда бывает при внутривенном питании.
— Гавриш. Ты слышишь? Ты в порядке? Скажи что-нибудь.
Но тот молчал. Лука немного потряс его, но не слишком сильно. Потом оставил в покое, только сидел рядом и шёпотом переговаривался с Сусликом, обсуждая варианты, что делать дальше.
Через некоторое время Гавриш вдруг судорожно вздохнул, затрясся мелкой дрожью и прохрипел:
— Они здесь!
— Кто они? Кто? — Тут же подлетел Лука. — Ты о ком?
— Они… везде. Не уходили.
— Ты о ком, Гавриш? — Лука сжал его руку. — О ком ты говоришь?
— Там. Там!
И Гавриш снова обмяк, закрыл глаза и свалился обратно на кушетку, как большая неуклюжая кукла.
— Бред, — подсказал Суслик. — Он просто бредит.
Но Лука смотрел уже не на Гавриша, а в стену, которую тот сверлил взглядом чуть раньше, ровно перед тем, как отрубился.
На стене таяли небольшие радужные пятна — разводы. Как круги на воде.
И они имели форму человека.
